Лонжа

– О! – восхитился Дали. – Вы это сумели увидеть? Это правда, но для меня носорог – прежде всего великий Вермеер Дельфтский, его «Кружевница»! С самого детства этот образ, как в горячечном бреду, преследует меня. Репродукция висела на стене отцовского кабинета, я всегда мог рассматривать ее через приоткрытую дверь. В это же время я думал о роге носорога. Позже мои друзья расценивали мои фантазии как бред, и это была правда. Я представлял себе рог – серо-желтый, чудовищно огромный, разбухший на конце…

– А почему вы людей на картинах уродуете? – без особых церемоний перебила девушка. – Вам доставляет удовольствие сам процесс – или за такое больше платят? Только не говорите, мсье Дали, что вы так видите. У вас хороший рисунок, и цвет правильный, а солнце такое, что мне самой завидно. А пишете, извините, бред.

– Да! – палец испанца взлетел вверх. – Бред! Вот она, высшая похвала! У вас во взгляде – едкая щелочь, поистине вы – внучка своего деда! Его глаза, его нетерпимость… Я кожей ощущаю близкую душу!

Матильда щедро плеснула щелочью.

– У вас, надеюсь, нет привычек Артюра Рембо? Ему бы понравился серо-желтый, чудовищно огромный, разбухший на конце…

Укусила себя за язык, но испанец и не думал обижаться. Улыбнулся, пригладил зачесанные назад волосы.

– Диагноз ясен! Вас не интересует ни Вермеер, ни его «Кружевница», ни даже носорог. Вы забились в угол, вам ни до чего нет дела… Кажется, я посмел нарушить покой смертельно влюбленной девушки.

Матильда вдохнула поглубже, дабы достойно ответить наглецу.

Выдохнула.

Дали был прав.

* * *

– Ради всего святого, Монтрезор![24] – простонали сзади. Мод и ухом не повела – привыкла. За сутки, что минули после того, как они покинули замок, красавчик вновь стал прежним, разве что улыбался пореже.

– Я вдвинул последний камень на место, я заделал его. Вдоль новой кладки я восстановил прежнее ограждение из костей…

Ранний июньский вечер, бледное небо в перистых облаках, пустая сонная площадь. Нуан-ле-Фонтэн – не город, не деревня. На табличке, привинченной рядом с входом в здание мэрии, красуется гордое: «Муниципалитет». Две сотни домов под знакомой желтой черепицей, улицы крест-накрест. Жорж Бонис, припарковав «Вспышку» перед мэрией, отправился узнать дорогу. Мотор молчит, эксперт Шапталь на переднем сиденье, красавчик Арман на заднем.

– Полстолетия прошло с тех пор, и рука смертного к ним не прикасалась. In pace requiescat!

– Хорошая память! – одобрила Мод. – Но знаешь, Эдгар По – совсем не мое. И к чему это ты?

– Монтрезор! – вновь простонал черноголовый. – Каменная кладка, тяжелые капли раствора… In pace requiescat! И все это не я, а ты. Кто нас сюда затащил? Прямиком – в Монтрезор?

– К-куда?

Развернула лежавшую на коленях карту, нашла нужный кружок, поглядела на то, что написано мелким шрифтом. Муниципалитет Нуан-ле-Фонтэн, округ Лош, кантон…

Перечитала два раза, потянулась к сумочке, где прятались очки…

– Он самый, – подтвердил Арман. – Кантон «Бочонок амонтильядо». Нам, надеюсь, не в подземелье?

– Н-не знаю…

Девушка достала из папки нужный лист, прищурилась, разбирая полуслепой шрифт.

– Пьер Моро, коллекционер, улица Перемирия, номера дома нет.

– Здесь все дома без номеров, – сообщил Бонис, открывая переднюю дверцу. – И не улица это – та же дорога, что мы ехали, последний дом с другой стороны.

Сел за руль, повернул ключ зажигания.

– Только, знаете, мадемуазель, меня насчет этого Моро предупредили. Не очень любят его здесь. Чужак, приехал в Нуан-ле-Фонтэн сразу после Великой войны, но не в том причина. Знаете, как его дом называют?

– Я же говорил! – восхитился Кампо. – Монтрезор!

– Проще, – хмыкнул усач. – Поганая Берлога. Нечисто, говорят, там.

– Привидения?! – красавчик, не усидев на месте, потянулся вперед.

– Нет, оборотни.

* * *

Арман, аккуратно закрыв скрипящую калитку, обернулся. В доме светилось единственное окно, последнее слева. Густой плющ оплетал стены, крышу, покрытую старой черепицей, венчала высокая кирпичная труба.

– Знаешь, Мод, по-моему там даже фотографий нет, не то что картин.

Девушка тоже поглядела на только что покинутый дом.

– Обещали все показать завтра. Утром и убедимся.

Подошел Жорж Бонис, кивнул в сторону заросших плющом стен…

– С крыльца не спустили? В таких берлогах самые мироеды и живут, знаю.

Красавчик задумчиво почесал подбородок.

– Н-нет, старичок очень вежливый, только моргает часто. Приглашал переночевать в доме, прямо-таки не отпускал, наша Мод чуть было не согласилась… Кстати, в доме кто-то еще есть, но свет не зажигает.

Тряхнул черными кудрями.

– В общем, уезжаем отсюда – и не возвращаемся. Если что, валите все на меня, струсил – и все такое…