Лонжа

Почему-то думали, что отправят поездом, но к лагерным воротам подогнали несколько крытых армейских грузовиков. Ехать пришлось долго, и поначалу все пытались гадать, куда именно везут. Выходило, что на юг с немалой погрешностью, но точнее определить не удалось. Остальное время ушло на придумывание кличек. К удивлению Лонжи, дело на самотек не пустили. Еще до погрузки по рядам прошелестело: «черные» – оружие, «красные» – география. Ганс Штимме, ехавший в той же машине, назвался «Митте», двое «черных», посовещавшись, стали «Затвором» и «Бомбой». Разноцветные винкели, оставшись на сброшенных прямо на землю робах, никуда не исчезли. Переодели же их в старую форму образца 1916 года, без погон, ремней и головных уборов.

– Дезертиры! – прокомментировал кто-то. Словечко тут же прижилось, и в дальнейшем обращались друг к другу непременно с указанием звания.

– Дезертир Лонжа! Давай снова про Америку. Чего там сейчас у тупых «амис»?

…Дезертир – все-таки не ублюдок.

А потом стало не до рассказов. Визг тормозов, команда «К машине!», построение среди чистого поля, разбивка на отделения и…

– Бего-о-о-ом!

Добежали… Снова поле, но уже поменьше, с два футбольных, с трех сторон – сосновый лес, несколько палаток, грузовики, сваленные в кучу лопаты, с десяток людей в форме, но уже настоящей, с погонами…

– Камрады! Ребята! А ведь мы уже на свободе! – негромко проговорил кто-то в заднем ряду.

– Это не свобода, – ответили ему.

* * *

На этот раз герр гауптман позволил себе улыбнуться.

– Никого не бросили? Хвалю. В качестве поощрения разрешаю отдохнуть ровно сорок пять минут. Затем – оборудование и обустройство лагеря. Если вам надоело это слово…

Стек ударил в ладонь.

– …Называйте «воинская часть», тоже разрешаю. Пока работа не будет выполнена, никакой кормежки и никакого сна. Мне доложили, что кто-то придумал себе звание. Этого разрешить не могу, чтобы стать дезертиром, надо вначале побыть солдатом! А все остальное станете решать со своим непосредственным начальником. Он такой же ублюдок, как и вы, но прежде был настоящим служакой. Кстати, дезертиров ненавидит, из-за двух таких субчиков он и оказался здесь. Вопросы?

Строй качнулся, негромко загудел, но желающих так и не нашлось. Гауптман одобрительно кивнул.

– Тем лучше, слишком любопытных здесь не любят. Сорок пять минут отдыха, время пошло. Р-р-разойдись!..

* * *

Под лопатками – теплая земля, над головой – белые низкие облака, легкий ветер, тишина.

И травинка в зубах.

Не свобода. Но и не тюрьма. Не рай, не ад. Чистилище…

– Эй, Пауль! То есть Лонжа!..

– Дезертир Лонжа, – не думая, поправил он. В ответ негромко рассмеялись. Ганс Штимме пристроился рядом. Больше никого из восьмой роты так и не нашлось. Пропала рота…

– Слушай, дезертир Лонжа, тут вопрос назрел. Командиров нам, понятно, назначат, но мы решили своего выбрать, вроде ротного старосты. Если по-военному, то считай фельдфебеля. Будем общую кассу создавать, как в тюрьме, ну, и чтобы порядок был. «Черные» своего предложат, а мы хотим тебя. Кандидатуру свою как, не будешь снимать?

Он думал недолго. Проще, конечно, отказаться, скрыться за чужой спиной…

– Не буду, дезертир Митте. А Митте – это где?

– В Гамбурге, понятно. Район, где я вырос.

И снова тишина, среди белых облаков – долгожданный синий просвет. Все-таки он выбрался из ада. Пусть не свобода, но и не тюрьма. Лонжа улыбнулся и беззвучно шевельнул губами.

Меня не запрут
Подвальные своды,
Напраснейший труд –
Мне вдоволь свободы…

* * *

– Р-равняйсь! Смир-рно! Нале-е-ево! Шагом марш!

Обещанный гауптманом «непосредственный» не появился, руководили прежние унтер-офицеры, к которым присоединился третий – командиры только что организованных взводов. Несмотря на канты и нашивки, парни особо не чинились, покрикивали, но на вопросы отвечали. Как оказалось, сверхсрочники строевых частей, никак не «ублюдки», напротив, на хорошем счету. Прикомандированы, после обещан отпуск. А по поводу всего остального – к начальству.

– В ногу, в ногу-у! Раз-два! Раз-два!..

Идти довелось не слишком далеко – к ближайшей опушке. Там ждали – два незнакомых офицера, лейтенант и еще один гауптман. Рядом с ними вкопанный в землю шест, на нем карта, а что на карте – не разобрать, перевернута.

– Сто-о-ой! В шеренгу по одному!..

Пока разбирались и строились по росту (Лонжа в своем отделении – третий с краю), офицеры посматривали, негромко переговариваясь. Дождались рапорта…

– …по вашему приказанию построены!

И только тогда неизвестный гауптман выступил вперед. Поморщился, ковырнул землю носком начищенного до блеска сапога.

– Ну и сброд! В каком только сортире набрали?

Лейтенант что-то негромко начал говорить, но гауптман слушать не стал.

– Знаю! Позор, а не войско… Те, кто служил, шаг вперед… Отставить! С левой ноги, олухи!..

Перед строем – редкая шеренга, неполные два десятка. Офицер шагнул к первому, ударил в ладонь снятой с руки печаткой.

– Где проходили службу!

– Запал! Штурмовые отряды, шарфюрер!..

Лицо гауптмана дернулось.