Лопата

 Тит давно знал вайдэлота Тура. Еще со времен, когда Тур был не вайдэлотом, а служкой великого князя Миндовга. Причем служкой с неизвестно какими обязанностями, скорее всего тайными. Лисом бегал он по Нальше, что-то вынюхивал, кого-то выслеживал. Затем внезапно исчез — и лет через пять объявился на капище под Новогрудком вайдэлотом. И объявил волю богов: всей Литве и Нальше покориться великому князю.

 Когда Юр с остатками дружины, посеченной Миндовгом, возвращался из Новогрудка, вайдэлот Тур догнал их по дороге и сказал, что впереди, под Любчей, засада. Была там засада или нет, но они обошли Любчу, и Тур вернулся в Нальшу вместе с ними. Сказал, что будет в Креве молить богов за княгиню Агну. Та, силой взятая Миндовгом, осталась в Новогрудке, а молить богов за нее Тур почему-то вернулся в Крево.

 Шпионом Миндовга он вернулся. Миндовг понимал, что рано или поздно князь Давмонт попробует отомстить за жену, и хотел знать, когда и как.

 Тур и Титу предложил служить Миндовгу. «Ты же воин, ты же разумный человек, — сказал он, передавая Титу подарок Миндовга: полуторный, острый, как пчелиное жало выкованный тевтонский меч. — Великий князь создает великую державу, а мелкие князья мешают. И Давмонт мешает. Засел тот на дороге в Вильно. Думаешь, Миндовгу жена Давмонта нужна? Да у него таких жен!.. Он намеренно так сделал, чтобы Давмонт, который сейчас ослаблен набегами татар, голову потерял, мстить кинулся. И в слепой жажде мести на самом деле потерял голову. Помоги великому князю — и станешь его правой рукой, которая меч держит. Вот что означает подарок…»

 Подарок был княжеским, кто-нибудь другой на него купился бы, но Тит был не просто воином. Он был воином верным. И сказал Давмонту про разговор с вайдэлотом Туром. Спросил: «Снести голову подаренным мечом?» — «Нет, — сказал князь. — Шепни в уши, которые растут на той голове, что мы собираемся напасть будущим летом. А мы в сговоре с Трайнатом выступим этой осенью. И всем головы посносим».

 Тит сделал так, как сказал князь Давмонт. А князь сделал так, как сговорился с Трайнатом. Напал осенью и всем головы посносил, после чего вайдэлот Тур долго боялся Тита. Делал все так, как Тит говорил. Но теперь Давмонт княжил в Пскове, сам был предателем, которому Тит когда-то служил, так зачем вайдэлоту Туру бояться Тита?

 — Для Тура лучше, чтоб меня однорукий лопатой бил, — сказал Тит, взойдя на Ярилову гору к верховному вещуну Криве-Кривейте. — Ведь смотреть, как однорукий отца забивает, интереснее, чем смотреть, как это делает двурукий. Скажи ему, чтобы поменял Юра на Дана.

 Криве-Кривейта, сидя на склоне горы, тяжело поднял на Тита выцветшие, как бы поседевшие за долгие годы жизни глаза.

 — Я вымолил дождь у богов, а ты о чем меня просишь?..

 Тит хотел сказать, что лучше бы Криве-Кривейта так не старался, ведь вымолил не дождь, а потоп, после которого неизвестно, как жить. Но не сказал так. Если приходишь просить, о своем не скажешь. Поклонился верховному вещуну:

 — О мелочи прошу. Богам разве не все равно, кто меня забьет?..