Лопе де Вега

Это перо, мой знаменитый учитель,
Вы вложили в руку мне,
Когда я выводил первые буквы,
Еще боязливый и такой неловкий;
В мои юные годы под вашим
Руководством я взрастал,
Обучаясь и подражая.

Вот в таких выражениях воздаст Лопе дань уважения Эспинелю, засвидетельствовав тем самым свою признательность за то, что тот помог ему совершить судьбоносный выбор. Отныне все обучение Лопе было направлено в определенное, а именно литературное русло, хотя такая ориентация на гуманитарные науки, на литературу вовсе не соответствовала ни общественному положению и возможностям его семьи, ни семейным чаяниям и стремлениям, требовавшим, чтобы он освоил ремесло, близкое к ремеслу его отца. Кстати, Феликс, видимо, пытался приобщить сына к графическому искусству, и не без успеха, как о том свидетельствуют рисунки, под которыми стоит подпись Лопе; делались эти рисунки для многочисленных изданий произведений Лопе, в особенности следует отметить портрет Альфонса VIII, предваряющий первое издание «Завоеванного Иерусалима».

Лопе у иезуитов

Лопе продолжал удивлять близких из числа тех, кого растрогал его талант и кто поощрял его в намерениях продолжать учебу; среди них был и его дядя со стороны матери, знаменитый инквизитор дон Мигель дель Карпьо, у которого он не раз гостил в Севилье во время школьных каникул. Если усердие в деле служения вере и маниакальная ортодоксальность этого дядюшки были общеизвестны до такой степени, что породили выражение «горит, как Карпьо» для обозначения чего-то очень горячего, то Лопе не мог на него ни в чем посетовать, ибо получал от него лишь ласку и поддержку. Позднее, в 1621 году, Лопе выразит свою благодарность дяде в посвящении к пьесе «Прекрасная Эсфирь»: «Благородной и священной памяти моего дяди дона Мигеля дель Карпьо, коему я премного обязан за те прекрасные мгновения, что я провел у него в юные годы».

Именно дону Мигелю дель Карпьо приписывают идею продолжения учебы Лопе, и именно благодаря его связям, как считают исследователи, Лопе обязан тем, что на льготных условиях был принят в Королевский колледж ордена иезуитов в Мадриде (раньше в некоторых исследованиях это заведение именовали Коллегией. — Ю. Р.). Произошло это в 1574 году, то есть через два года после основания этого учебного заведения. Действительно, 18 октября 1572 года благодаря пожертвованиям доньи Марии, сестры Филиппа II, орден иезуитов открыл учебное заведение, первое время именовавшееся Королевским колледжем святых Петра и Павла, а затем оно стало именоваться просто Королевским колледжем; располагался сей колледж в монументальном здании, где сегодня располагается орден Сан-Исидро (святого Исидора). Кроме богатых молодых дворян, счастливых избранников судьбы, туда ради следования принципу равенства (забота о котором для того времени, отличавшегося сословными предрассудками и идеями сословного избранничества и высокого предназначения, была делом весьма похвальным) принимали некоторых одаренных юношей, не располагавших средствами для продолжения образования. Возможность воспользоваться при поступлении льготами была воспринята семейством Лопе как невероятная удача, дарованная самим Провидением, ведь это заведение славилось высоким уровнем преподавания, превосходившим все другие заведения, что позволяло также сэкономить, не обзаводясь личным наставником, а кроме того, учащийся мог там рассчитывать на получение небольшого денежного вспомоществования (разумеется, тогда это еще не именовалось стипендией. — Ю. Р.) на покупку одежды, белья и книг.

Известно, что Лопе оставался у иезуитов два года и обучался в среднем и старшем классах. У него были знаменитые учителя, такие как отец Васкес и отец Хуан Руис, давшие ему основы гуманитарных знаний, которые своей глубиной и полнотой намного превосходят те, коими кичатся сегодняшние литературные критики. Уроки теологии, изучение Священного Писания, а также чтение молитв и пение псалмов соседствовали с изучением текстов древнегреческих и древнеримских авторов. Идеи гуманизма и педагогические идеи постепенного, поступательного развития человеческой личности лежали в основе того, что позднее стали называть «Ratio Studiorum», то есть «Распорядок жизни учащегося», являвшийся строгим планом усердной учебы, введенным в действие в 1584 году; в 1606 году сей документ, на деле бывший своеобразным уставом колледжа, был окончательно утвержден и с тех самых пор в мельчайших деталях определял весь образ жизни всех учебных заведений ордена иезуитов. Знакомство с естественными науками ограничивалось лишь элементарными понятиями евклидовой геометрии, а знакомство с философией — упражнениями в ученых спорах по примеру схоластов; более же всего времени посвящалось изучению латыни.