Лопоухий Илюк

Острый Зуб снова зажмурился. Но теперь звёзды кружились перед закрытыми глазами. Вот навстречу, рассыпая искры, мчится звезда. Чуть не сшибла Острого Зуба с неба — хорошо, вовремя пригнулся! Видать, и другие звёзды нацелились на него. Ничего, у Острого Зуба всюду есть друзья. Даже на небе. Вон его друг-приятель Острый Луч, тёзка наполовину! Конечно, он уже издалека узнал Острого Зуба.

— Острый Зуб, помнишь? — весело кричит звездочка. Разве можно забыть ту ночь, когда ради спасения

Младшего Илюк с Острым Зубом бросились в бешеную реку, рискуя жизнью, добрались до Алого Сокровища? Разве можно забыть, КТО ИМЕННО сорвал алую волшебную ягоду?

Острый Луч засмеялся. Когда смеются дети, у них светятся лицо и глаза, а когда смеются звёзды — вспыхивает всё небо.

А разве у Острого Зуба только один-единственный друг на небе? Их у него здесь — целая куча! Где же Сатурн? А Вега? А Млечный Путь? Где они? Надо им передать привет от Мансура.

Но тут Острый Зуб почувствовал, что спускаются вниз.

— Жизнь прекрасна! — закричал счастливый суслик. Они коснулись земли, Острый Зуб открыл глаза и…

— Жизнь ужасна! — прошептал он.

Не Илюк нёс его по небу, а старый знакомый — филин Крючок-и-Клещи!

— Попался! — просипел филин.

«Попался! — тут же согласился Острый Зуб про себя. — Попался! Пропал! Погиб!»

Сейчас, в предрассветной мгле, филин был особенно страшен.

«Хлопну — пришибу!» — сказало крыло.

«Клюну — прошибу!» — сказал клюв.

«Дёрнем — разорвём!» — сказали когти-клещи.

— Хвастун! — ухнул Крючок-и-Клещи. — «Дядя Сатурн! Дядя Сатурн!» Нет дяди Сатурна!

— Ка-а… ка-ак нет? Ты же остался его ждать!

— Не видел. Нет. Не пришёл.

— Не видел? Не пришёл? Надо было искать! Надо было летать, а не сидеть на месте. Он — дядя! Его на тарелочке не принесут. Лодырь ты и бездельник!

— Ух!..

— И нечего ухать! Пойдём спросим у Младшего брата.

— Не спросим. Завтракать пора. — Крючок-и-Клещи обошёл вокруг съёжившегося суслика. — Завтрак есть. Хороший. Дяди нет.

— Дяди нет? Все знают моего дядю Сатурна и уже сто лет спорят, сколько у него на голове колец — три, пять или сто? Мансур говорит: тысяча, а может, и больше.

— Кольца? Какие?

— Такие! Что же ты у меня спрашиваешь? Вон какие у тебя глазищи — мог бы и сам увидеть. А ещё ночной охотник! Рядом пролетел и ничего не увидел. Или глаза у тебя только для разбоя, для того, чтобы, например, спящего утащить? Ты не видел, как мы пролетали мимо дяди Сатурна и дяди Денеба? Не слышал, как они кричали: «Дорогой племянник! Любимый племянник!»?

— Был Сатурн. Теперь Денеб. Ясно. Ты всё врёшь.

— Ясно одно: ты глуп!

— Ух!..

— Вот тебе и ух! А если у меня два дяди? А если они — близнецы? Сатурн и Денеб! В нашем роду у всех такие торжественные имена. Хотя бы взять моё имя! Одни меня называют Ближайшим Родственником Орлов, другие — Грозным Стражем Алого Сокровища, третьи" — Победителем Бешеных Рек. Есть и такие, которые величают меня «Ну-и-ну!» и «Вот-это-да!». А дяди ласково кличут меня Доблестным Племянником. Все эти имена я заслужил своими добрыми делами. Но и первое своё имя, данное от рождения, я ношу с честью — Острый Зуб из рода Откуси-с-первого-раза!

— Ух!..

— Да, ух! Я…

— Ты суслик из рода Откуси-с-первого-раза?

— Из великого рода Откуси-с-первого-раза, который…

— Повтори свои имена.

— Ближайший Родственник Орлов, Победитель Бешеных Рек, Грозный Страж Алого Сокровища, а ещё…

— Так. Так-так. Это про вас сказано: «Пусть отныне весь славный род Откуси-с-первого-раза не боится никакой птицы: ни орлов, ни соколов, ни кречетов, ни даже ночных охотников — филина и неясыти»?

— Так сказал Старший Орёл!

— Далеко же ты забрёл, суслик из рода Откуси-с-первого-раза. Твоё счастье, орлиное слово дошло к нам раньше.

Светало. Звёзды бледнели-бледнели и гасли. «Чудеса! — думал Острый Зуб. — Моё имя перевесило все подвиги и тысячу колец дяди Сатурна».

Они летели над золотистым жнивьём, над розовыми верхушками леса, над окутанными туманом озёрами, над широким скошенным лугом с блестящими в ранних лучах солнца большими стогами. Один стог почему-то бегал по лугу из конца в конец. Филин и суслик полетели к нему. Острый Зуб плавно опустился Илюку на спину.

— Дяди нет! — ухнул на прощание Крючок-и-Клещи и, прижимаясь к земле, полетел в сторону леса.

— Где ты пропадал? — спросил Илюк. — С полуночи ищу, зову тебя.

Острый Зуб подождал, когда филин исчезнет в тени леса, и только потом сказал:

— Этот ночной разбойник всё же дождался моего дядю. И дядя прислал за мной. Очень, говорит, соскучился!

— Но почему ты не взял меня с собой? Я ведь так хотел познакомиться с твоим дядей!

— Ты тяжёлый, филин не смог бы поднять тебя. Но дядя прислал тебе привет. Ты же слышал, что сказал Крючок: «От дяди привет!»

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ, где Острый Зуб сомневается, а Илюк обнадёживает

На белом песке стоит-шумит зелёный бор. Удивительный этот бор: день холодный — а в бору тепло, небо хмурое — а в бору светло. Словно за каждым оранжево-медным стволом сосны прячется солнце.