Лорд

— Жив и здоров, просто спит. Проснётся через час, где-то, — сначала я ответил на последний вопрос. — А почему не видел — это защитная часть ритуала. Я как-то позабыл про неё, по правде говоря, — принялся я развешивать лапшу на чужие уши. Врал, ага, но красноармеец первым пошёл на нарушение сделки, так что, с этой стороны я чист. — Раньше волшебники были беззащитными во время обрядов, многие погибали от рук тех, кого считали помощниками и верными сподвижниками или от случайных происшествий, например, от диких зверей. И однажды несколько моих коллег создали универсальную защиту, закрывающую от чужих взглядов место ритуала. Эта защита была интегрирована во все заклинания вроде того, что я только что провёл. Я просто забыл об этом моменте. Слишком это привычно для меня и тех, с кем ранее общался.

— Да уж, — покачал тот головой и решил дальше не развивать тему. — А немец куда пропала?

— Смешался с землёй, — сказал я чистую правду.

Взгляд собеседника вильнул в сторону места, где недавно лежал пленник. Интересно, командир диверсантов заметит, что часть зелени чуть более сочная и густая?

— А что дальше? — он вновь посмотрел на меня и развёл руками. — Если честно, я впечатлён. Егор сам на себя не похож.

— Это точно он, я не подменил его.

— Да я не про то, — махнул он рукой. — Просто, он сейчас выглядит так, будто только что с мамкиного двора вышел, где он всю жизнь, как сыр в масле катался.

— Просто хороший немец попался, качественный, — криво пошутил я.

— А так с каждым можно? — вдруг спросил он.

Пару секунд помолчав, я кивнул и тут же уточнил:

— С каждым. Но вот не каждый сумеет сделать. Свою жизнь отдаёт не только жертва, но и тот, кто проводит обряд, то есть, я. Несколько таких ритуалов не только истощат меня, но могут на годы лишить внутренней силы, сделав обычным человеком.

Подобная поправка и кривда (как говорит иногда Прохор про обман) не будет лишней. Ведь почти любой человек в первую очередь думает о себе и знает, что кто-то другой ничем от него в этом вопросе не отличается. Так что, когда до ушей руководства Желтикова дойдут мои слова, то они станут исходить из того фактора, что я не стану гробить своё здоровье и выкладываться до донышка ради союзников, которые мне ничего ещё не дали, а лишь просят или даже требуют.

— По тебе сейчас не скажешь, что тебе худо.

— Это внешнее, наносное. Как лекарство, которое на время облегчает состояние больного, но не лечит болезнь, — вздохнул я. — Для этого нужно время.

— Много?

— По-разному, — уклончиво ответил я.

— Понятно, — хорошо, что он понял о нежелательности настойчивых расспросов в этом направлении. Я бы всё равно не стал отвечать. Как и врать, чтобы позже не быть пойманным на этом, когда ко мне в гости придут совсем другие люди. Не чета десятнику Желтикову. И так много уже обмана с моей стороны, как бы не начать путаться. Что же до нашего предыдущего разговора, то тут мне только и остаётся лгать, вводить в заблуждение и юлить. Ведь после возвращения в свою армию из вражеского тыла — если не погибнет в ходе выполнения заданий — ему предстоит подробная беседа со спецслужбами, про въедливость и недоверчивость которых я наслушался от Прохора. И им не нужно знать про меня хоть что-то, что могут попытаться использовать против меня. Даже небольшая правдивая информация про ритуалы жертвоприношения может стать таким фактором. Хватит уже и того, что Желтикову я позволил просто узнать про себя.

«Эх, ещё бы было отлично на самом деле найти какого-нибудь генерала с тяжёлым ранением или болезнью и вылечить, чтобы заручиться его поддержкой и сыграть на правдивость догадок лейтенанта», — промелькнула в моей голове шальная мысль из области невероятного.

Разговор у нас с ним вышел немного сумбурным и торопливым. Желтиков прыгал с одной темы на другую, старался не вызывать у меня раздражение навязчивостью, пытался как можно больше разузнать про меня, моих подопечных и моих возможностях. Задавал ненароком вопросы про Монголию, о лошадях, жизни в степи, правителе, строе и отношению к коммунизму. Как только понимал, что я начинаю закрываться, то быстро менял тему на безобидную, чтобы чуть позже вернуться к предыдущей, замаскированной под, казалось бы, что-то далёкое от неё. Было видно, что он уже в мыслях прокручивает будущий разговор со спецслужбами и собирает информацию для него. Возможно, даже отправит одного или двух своих солдат с донесением в Красную армию сразу после того, так мы расстанемся. Я бы на его месте так и поступил.