Лорд Джим. Тайфун

– Я даю вам возможность свести с ними счеты раньше, чем мы отсюда уедем, слышите, вы, жалкие калеки! – обратился он к своей шайке. – Смотрите же, подлецы, не упустите случая.

В ответ раздалось тихое ворчание. Корнелиус суетился и беспокоился о своем каноэ.

Тем временем Тамб Итам прибыл к месту своего назначения. Туман несколько задержал его, но он греб упорно, придерживаясь южного берега. Мало-помалу пробился дневной свет. Берега по обе стороны реки казались темными полосами, на которых можно было различить неясные очертания каких-то колонн и теней из переплетенных вверху ветвей. На воде еще лежал густой туман, но караульные смотрели зорко; когда Тамб Итам приблизился к лагерю, две человеческие фигуры вынырнули из белого пара и голоса сердито его окликнули. Он ответил им, и вскоре к нему подплыло каноэ, и он обменялся новостями с гребцами. Все шло хорошо. Беда миновала. Тогда люди в каноэ отпустили его челнок, за борт которого они держались, и тотчас же скрылись из виду. Он продолжал путь, пока не донеслись до него спокойные голоса; в рассеивающемся тумане он увидел огни маленьких костров на песчаной полосе, за которой вставали высокие стволы деревьев и кусты. Здесь также был сторожевой пост, и Тамб Итама снова окликнули. Он выкрикнул свое имя, еще два раза ударил веслом, и его каноэ врезалось в берег. Это был большой лагерь. Люди отдельными группами сидели на корточках и приглушенным шепотом вели утренние разговоры. Тонкие нити дыма вились в белом тумане. Маленькие шалаши на небольших возвышениях были построены для начальников отрядов. Мушкеты были составлены пирамидами, а длинные копья, воткнутые в песок, торчали возле костров.

Тамб Итам, приняв внушительный вид, потребовал, чтобы его провели к Даину Уорису. Друг его белого господина лежал на невысоком ложе из бамбука; навес был сделан из палок, покрытых циновками. Даин Уорис не спал; яркий костер пылал перед его шалашом, походившим на грубо сделанный ковчег. Единственный сын накходы Дорамина ласково ответил на его приветствие. Тамб Итам начал с того, что вручил ему кольцо, подтверждавшее слова посланца. Даин Уорис, опираясь на локоть, повелел ему говорить и сообщить все новости.

Начав с освященной обычаем формулы – «Вести добрые!» – Тамб Итам передал подлинные слова Джима. Белым людям, уезжавшим с согласия всех вождей, следовало предоставить свободный путь вниз по реке. В ответ на вопросы Тамб Итам рассказал обо всем, что произошло на последнем совещании. Даин Уорис внимательно выслушал до конца, играя кольцом, которое он затем надел на указательный палец правой руки. Когда Тамб Итам умолк, Даин Уорис отпустил его поесть и отдохнуть. Немедленно был отдан приказ о возвращении в Патусан после полудня. Затем Даин Уорис улегся и лежал с открытыми глазами, а его слуги готовили ему пищу у костра; тут же сидел Тамб Итам и разговаривал с людьми, которые горели желанием получить последние новости из города. Солнце понемногу поедало туман. Караульные лодки лежали на реке, где с минуты на минуту должна была появиться шлюпка белых.

Вот тогда-то Браун и отомстил миру, который отказывал ему после двадцати лет презрительного и безрассудного хулиганства в успехе рядового грабителя. То был жестокий и хладнокровный поступок, и это утешало его на смертном ложе, словно воспоминание о дерзком вызове. Потихоньку высадил он своих людей на противоположном конце острова и повел к лагерю буги. После краткой и безмолвной потасовки Корнелиус, пытавшийся улизнуть в момент высадки, покорился и стал указывать дорогу, направляясь туда, где кустарник был реже. Браун, заложив ему руки за спину, зажал в свой кулак его костлявые кисти и пинками побуждал идти вперед. Корнелиус оставался нем как рыба, отвратительный, но верный своему намерению, смутно перед ним маячившему. У края леса люди Брауна рассеялись, спрятавшись за деревья, и ждали. Весь лагерь из конца в конец раскинулся перед ними, и никто не смотрел в их сторону. Никому и в голову не приходило, что белые люди могли узнать об узком канале за островом. Решив, что момент настал, Браун заорал: «Пли!» – и четырнадцать выстрелов слились в один.

По словам Тамб Итама, удивление было так велико, что, за исключением тех, которые упали мертвыми или ранеными, долгое время никто не шевелился после первого залпа. Потом один из них вскрикнул, и тогда у всех вырвался вопль изумления и ужаса. В панике заметались они взад и вперед вдоль берега, словно стадо скота, боящееся воды. Кто-то прыгнул в реку, но большинство бросилось в воду только тогда, когда был сделан последний залп. Три раза люди Брауна выстрелили в толпу, а Браун, один стоявший на виду, ругался и орал:

– Целься ниже! Целься ниже!

Тамб Итам рассказывает: при первом же залпе он понял, что случилось. Хотя его и не ранило, он все же упал и лежал, как мертвый, но с открытыми глазами. При звуке первых выстрелов Даин Уорис, лежавший на своем ложе, вскочил и выбежал на открытый берег – как раз вовремя, чтобы получить пулю в лоб при втором залпе.