Лорд и королева

— Я подумал, что если бы не женился на тебе, то меня бы здесь не было.

— А где бы ты тогда был?

— В могиле.

Какое-то время она оцепенело смотрела на него, потом обвила его руками.

— Значит, Роберт, я тоже могу быть тебе хоть чем-то полезна.

Он громко рассмеялся, потому что за окном светило солнце и чертовски хорошо оставаться в живых! Он приподнял ее и поцеловал в стремительном порыве, что всегда было ему свойственно.

Сейчас он снова стал тем нежным любовником, каким был вначале. А когда он становился таким, то ему никто не мог отказать.

Эми была счастлива. Она снова с ним. Он любит ее, он рад, что они поженились.

Она и не догадывалась, что, обнимая ее, Роберт видел перед собой другой образ и что мысли о принцессе наполняли его восхитительной смесью восторга, желания и амбиций.

Стояли жаркие и душные дни. Темницу наводнял зловонный запах реки. В Лондон снова пришла ужасная болезнь с кровавым потом, и наиболее опасным местом в городе был Тауэр. Каждый день оттуда выносили трупы, но крепость все еще оставалась переполненной людьми после восстания Уайетта.

Однажды утром Джон пожаловался на ужасную слабость. Роберт с тревогой посмотрел на брата. Лицо графа было болезненно-желтого оттенка, и, к своему ужасу, Роберт заметил капельки пота, скопившиеся у него на бровях.

Неужели и Джона настигла чума — страшная болезнь, уже унесшая пятерых братьев и сестер Роберта? Нет, он не допустит этого. Теперь, когда братья вместе, когда судьба снова готова повернуться лицом к Дадли, нет, он не может потерять Джона таким образом. После стольких недель бездействия требовалось что-то предпринять, и Роберт этому несказанно обрадовался.

Он вызвал слуг. Они немедленно прибежали на его зов.

— Граф заболел, — сказал он и заметил, как исказились от ужаса их лица. Он понял, что ему все нипочем, и, несмотря на тревогу за брата, еле удержался, чтобы не рассмеяться. Он не боялся. Он знал, что не может умереть в тюрьме от этой жалкой болезни. Он сделает все от него зависящее и спасет брата, он один будет постоянно находиться подле него, оказывая ему помощь, потому что считал себя неподвластным заразе. Ведь великое будущее, он был уверен, ожидает Роберта Дадли. Как славно ощущать себя бесстрашным среди трусливых.

Он холодно произнес:

— Немедленно пойдите к моей матери. Расскажите ей, что случилось. Пусть она пришлет мне свои лекарственные травы. Скажите ей, чтобы не приходила сюда, пока я не извещу ее. Это подчеркните особенно.

— Да, мой господин.

Слуги смотрели на него, как на Бога.

Роберт вернулся к брату, взял его на руки и отнес в кровать, тщательно укрыв одеялом. Он сел рядом и, когда доставили сильнодействующие средства от Джейн, сам дал их больному.

Он болтал с Джоном, стараясь его приободрить. Считалось, что если больной в течение первых двадцати четырех часов не выйдет из бессознательного состояния, то он умрет.

Роберт потом часто с удивлением спрашивал себя, как ему самому удалось прожить тот день и ту ночь, ведь он сам находился почти что в горячке. Он даже не осознавал, что разговаривает сам с собой: «Принцесса Елизавета влюблена в меня. Нас разделяла решетка, и я не мог приблизиться к ней, но я получил доказательства ее любви. Если она когда-нибудь станет королевой, меня ждет триумф. Такой, которого никогда не знал мой отец, триумф, который был бы уготован Гилфорду, если бы все вышло так, как задумал наш отец. Я не забываю нашего деда — простого судейского, сына фермера, который добился того, чтобы заседать в зале королевского совета. Я не забываю нашего отца, который стал лордом-протектором Англии — почти королем, а им он мечтал сделать Гилфорда. Я — третье поколение. Я научусь на чужих ошибках. Может, в третьем поколении Дадли станет королем».

Да, он, должно быть, действительно находился в горячке, если произносил вслух такие мысли.

Вдруг Джон открыл глаза и спросил:

— Брат, это ты?

И, очнувшись, Роберт понял, что кризис миновал, Джон спасен, а еще он был уверен: его не коснется болезнь. Он был так же уверен в этом, как и в том, что его ожидает славное будущее.

Этим летом при дворе было много испанцев. Никто не мог снискать у королевы такой благосклонности, как они. Приехал ее жених, и она влюбилась в него, как девчонка.

Джейн Дадли, хотя она и не была принята при дворе, можно было часто встретить возле дворцов, где останавливалась королева. Она упрашивала старых друзей, одаривала испанских дам. Она рассказывала им о страшной участи своих сыновей. Не улучит ли этот милый господин или эта милая леди момент, когда королева будет находиться в благодушном настроении, и не замолвит ли словечко за бедную Джейн Дадли?

Очень многие жалели ее и таким образом ее просьбы время от времени достигали ушей королевы.

Мария любила своего мужа, и любовь смягчила ее.

— Бедная Джейн Дадли, — сказала она, — что она такого сделала, чтобы так страдать?