Лорд и королева

— Вы хотите, чтобы я привела лорда сюда, в ваши апартаменты одного…

— Почему бы и нет?

— Ваше величество, но это нельзя будет сохранить в тайне.

— Ты хочешь сказать, что ты не сможешь сохранить это в тайне?

— Нет! Я скорее умру, чем открою это кому-либо, но… — Если это откроется, то я обвиню тебя, Кэт.

— Ваше величество, будьте осторожны. Он наглый самоуверенный мужчина.

— Я знаю это, — улыбнулась Елизавета. — Но не забывай, что хоть я и королева, но я еще и женщина, которая знает, как себя обезопасить.

— Он не обычный мужчина.

— А разве я обычная женщина?

— Нет! Поэтому-то я и боюсь. Вы оба возвышаетесь над всеми.

— Пойди и приведи его ко мне, Кэт.

— Дорогая, ну разве это здраво?

— Пойди, я говорю, и не лезь не в свое дело.

Кэт привела Дадли и оставила их наедине. Она оказалась права, когда сказала, что лорд наглец. Он дал ей понять, что терпел всякие церемонии только для других, поцеловав не ее руку, а ее губы.

— Роберт, — почти без чувств прошептала она, — ты забыл…

— Я помнил достаточно долго.

Но притворное сопротивление Елизаветы было недолгим. Лорд и в самом деле оказался опытным, а вместе с тем чрезвычайно обворожительным. Ему трудно было отказать.

Он поднял ее на руки и отнес туда, где могла находиться только королева — при этом он сел на трон, все еще держа ее в объятиях. «Забудем о королевском сане, — как бы намекал он. — Ты сейчас просто женщина. Ты довольно меня дразнила. Теперь этому пришел конец».

Елизавета была поражена. Это настоящее оскорбление государыни, но она это примет, потому что ей нравилась его дерзость. Она сама поддалась любви, и только спрашивала себя, каким образом сможет устоять перед ним. Между ними происходит битва, и она никогда не должна забывать об этом. Лорд хотел совратить королеву, чтобы самому стать господином, она же хотела сохранить в нем желание совратить ее, оставаясь госпожой. Она прекрасно знала, как нужно бороться. Много лет назад она вела подобную битву с Сеймуром и вышла из нее победительницей, а в те времена она была всего лишь девчонкой. И все же она понимала, что теперешняя битва будет самой жестокой из всех, которые когда-нибудь выпадали на ее долю.

Находясь в объятиях Роберта, Елизавета рассмеялась.

— Разве вы забыли, сэр, что держите свою королеву? Разве у вас не осталось ни малейшего почтения к короне?

— У меня нет ничего… ничего, кроме моей любви к Елизавете. Мне все равно — королева она или потаскушка. Она — моя, и я не стану больше ждать.

— Как вы осмелились! — воскликнула она, и ее голос задрожал от восторга, потому что его слова доставили ей большее удовольствие, чем могло бы доставить любое уверение в преданности.

— А как вы осмелились так меня изводить? — таким был его ответ.

— Я? Изводить?!

Но за этим последовали поцелуи, и для слов уже не было места.

Наконец он сказал:

— Поражаюсь, как я не сделал этого прямо у всех на глазах.

— Арундел проткнул бы тебя шпагой. А мне бы очень не хотелось, чтобы это произошло.

— Арундел! Пикеринг! Вы так низко себя цените?

— Да, я низко себя ценю, потому что только ты достоин сравняться со мной. По крайней мере, ты ведь так считаешь.

— А вы?

— Как могу я так считать, когда у тебя есть жена, и у тебя не может быть ничего, кроме бесчестных намерений относительно меня?

— Но я должен знать одну вещь, — многозначительно произнес он.

— Ты должен знать?.. Да вы наглец, лорд Роберт.

— То ли еще будет.

Она взвизгнула от притворного ужаса. А он покрыл ее шею поцелуями и произнес:

— Вы вышли бы за меня замуж, если бы я был свободен?

— Вышла бы я за тебя замуж? — выдохнула она. — За тебя, тебя — сына предателя! Тебя… Дадли! Неужели ты думаешь, что королева может выйти замуж за такого?

— Да, думаю. Разве я глуп? Разве я урод? Елизавета… нет, я не стану называть тебя ваше величество. Для меня ты — Елизавета, единственная на целом свете женщина, которая предназначена мне, которая сделала так, что другие для меня ничего не значат, что они меня утомляют, и я убегаю от них к своей мечте. Увы, всего лишь мечте о той, которая изводит меня и отвергает взглядом, сверкающим от любви. Ты выйдешь за меня замуж, правда?

Она пробормотала в замешательстве:

— Я… я не знаю.

— Ты не знаешь, потому что не дала еще пока ответа своим поклонникам?

— Может, и потому.

— Или потому, что ты влюблена в человека, который не может на тебе жениться, раз он уже имеет жену? Мне нужна правда. Я требую от тебя правды.

Она посмотрела в его блистающие глаза и сказала:

— Я никогда тебе этого не прощу. Со мной никогда не обращались подобным образом:

— Тебя никогда не любили так, как люблю я.

— Разве я настолько непривлекательна, что, ты полагаешь, ни у кого не осталось и капли почтения ко мне?

— Никто никогда не любил тебя так, как люблю я. Ты бы вышла за меня замуж, верно, если бы я был свободен?

Глядя ему прямо в лицо, завороженная его красотой, она сказала правду:

— Мне кажется, я бы испытывала великое искушение сделать это.