Лорд и леди Шервуда. Том 2

– Все может быть.

Не удержавшись, он чистосердечно признался:

– Конечно, ловил бы!

– Ну и напрасно, – с прежним высокомерием ответила Марианна, – я бы совсем не смотрела в твою сторону.

– Ох, леди, не зарекайся! Я бы приложил все усилия, чтобы этого не случилось, – заверил Робин. – Но как бы долго ни тянулся ужин, он наконец бы закончился. И я – совершенно официально – попросил бы у твоего отца разрешения проводить тебя до дверей твоих покоев.

– А потом? У дверей? – поинтересовалась Марианна.

– Признался бы, что хочу поцеловать свою невесту.

– О, я бы ничего не поняла и протянула бы тебе для поцелуя руку! – уверила его Марианна.

– Ах ты, лисица! – с неподдельным негодованием воскликнул Робин и тут же коварно улыбнулся: – В таком случае я не стану целовать твою руку, а просто пожму ее и очень холодно кивну на прощание. Потом повернусь и уйду.

– Это слишком жестоко! – огорченно воскликнула Марианна и возмущенно посмотрела на Робина, словно он так и сделал: – Ведь я не смогу уснуть всю ночь, если ты так сухо простишься со мной!

– Почему? – спросил Робин, внимательно глядя на Марианну.

– Потому что ты понравился мне, – тихо призналась она.

– И ты мне очень понравилась, – признался он в ответ, – но что же мне делать, если ты со мной холодна?

Секунду подумав, она спросила:

– А если я подставлю тебе для поцелуя щеку, ты будешь не так суров?

– Пока это ты сурова со мной, – улыбнулся Робин, – но я все же сумел добиться от тебя маленькой уступки! Подставляй щеку!

Марианна так и сделала, и Робин дотронулся губами до ее щеки.

– Вот так девушки и забывают о чести! – закрывая глаза, прошептала Марианна, потершись затылком о плечо Робина.

– Нет! Так девушка вверяет свою честь мужчине, – шепнул Робин, скользя губами по ее щеке и подбираясь к губам Марианны. – Может быть, ты окончательно смилостивишься и позволишь мне поцеловать тебя иначе, по-настоящему?

– А тебе нужно мое позволение? В той жизни ты чересчур почтителен!

Она подставила нежные губы его губам. Он обнял ее, притянул к себе и долго целовал.

– Вот так примерно и состоялась бы наша встреча! – сказал он, когда поцелуй оборвался.

– Если бы твой отец не погиб, – с грустью откликнулась Марианна.

Робин долго молчал, обнимая Марианну, и смотрел в огонь.

– Но он погиб, – эхом слетело с его губ. – Отец был слишком независим и горд, обладал несгибаемой волей и никогда не отступал от того, что считал правильным. Потому он и вызывал такую ненависть у своих врагов. Став старше, я понял, что отца все равно убили бы – рано или поздно! И он был всегда один, Мэри. Остальные – даже те, кто любил его и был предан ему, – только ждали от него помощи и защиты. А одному очень трудно противостоять врагам.

«И ты такой же! – подумала Марианна. – И так же, как твой отец, один противостоишь всему темному и злому».

– Я не один, – сказал Робин, угадав мысли Марианны. – Даже если бы со мной не было рядом друзей, у меня все равно оставались бы ты и Вилл.

****

Когда гости, оживленно переговариваясь, потянулись обратно в трапезную, Мартина, отстав от всех, ускользнула в купальню. Там она устроилась у очага, в котором продолжал гореть огонь, разведенный для того, чтобы согреть воду для купания Марианны перед брачной ночью. Мартина смотрела на огонь и видела перед собой Робина, вновь и вновь вспоминая, как он закрыл дверь, отгородив себя и Марианну от всего остального мира.

Ей казалось, что она смирилась и даже успокоилась. Но сегодня, когда она слушала, как он произносит слова брачного обета, который навсегда связывал его с другой, любовь к нему вспыхнула в сердце острой горячей болью. Она улыбалась и танцевала, но сейчас эта боль стала такой нестерпимой, что сил улыбаться и дальше уже не осталось. За что она оказалась обреченной на эту вечную муку? Что сделала, чтобы заслужить такое наказание? Низко склонив голову, Мартина закрыла лицо ладонями и беззвучно расплакалась.

Слезы текли и текли из ее глаз, когда она вдруг почувствовала, что в купальне появился кто-то еще. Она испуганно вскинула голову, вытирая рукавом мокрое лицо, и увидела Вилла.

– Как же ты бесшумно ходишь! – воскликнула она в сердцах. – Крадешься, как волк! Зачем ты сюда пришел?

Стоя в шаге от нее, Вилл с усмешкой смотрел на Мартину. Услышав ее вопрос, он сел на пол с противоположной стороны очага напротив Мартины и поставил между ней и собой два кубка и небольшой кувшин с вином.

– Кто-то должен был вытереть тебе слезы! – сказал он с прежней усмешкой. – Увидел, что в трапезную ты не вернулась, заглянул в твою комнату и понял, куда ты могла забиться.

– И нашел меня, чтобы позабавиться надо мной, как обычно? – хриплым от слез голосом спросила Мартина, обнимая колени так, словно пыталась защититься от всегда преследовавшей ее иронии Вилла.