Лорд и своевольная модистка

— Да уж. — Хэл поморщился. — Сама рана неглубокая, удар пришелся по касательной, но мне не сразу удалось добраться до лекаря, и вот… воспаление. Правда, сейчас уже заживает.

— Рад слышать. — Маркус налил в раковину теплой воды и прислонился плечом к кровати. Хэл разделся и начал умываться. — Не сомневаюсь, леди будут счастливы лицезреть твой шрам и захотят за ним поухаживать…

— Ну, не совсем леди, — ухмыльнулся Хэл, не стесняясь своей наготы. — Так что ты говорил о мисс Латам?

— Что она, должно быть, что-то скрывает. И пусть сейчас она всего лишь модистка, ей хватает горестей и без того, чтобы ты разбивал ей сердце.

— Я? — Хэл совершенно неубедительно изобразил невинность, доставая бриджи. — Намекаешь на то, что ты тут беспрепятственно флиртовал, но появился я, такой обаятельный и элегантный, и ты сразу стал защитником невинных?

— Французам до сих пор не удалось попортить твою элегантность, братишка, но поверь мне, если ты скомпрометируешь мисс Латам, я сделаю это за них! — Маркусу удалось улыбнуться, чтобы его угроза прозвучала как шутка.

— Скомпрометировать ее? Конечно нет. — Хэл заправил рубашку. — Пожалуйста, передай чистый платок. А приятно было бы перейти тебе дорогу!

Маркус хотел было съязвить в ответ, но вовремя распознал расставленную братом ловушку. Провоцировать Хэла — все равно что выпускать мышь перед самым носом кошки. Он равнодушно пожал плечами:

— Не мни платок. Мне тоже нужно переодеться.

— Я готов. — Хэл поправил манжеты и следом за Маркусом вышел из комнаты. — Итак, что мы предпримем? Неужели ты перевез сюда маму и девочек навсегда?

— Нет, ни в коем случае, — ответил Маркус, когда они остались одни в его комнате. — Девочки и мама понятия ни о чем не имеют. Они надеются, что к началу сезона мы вернемся в Лондон. Будь здесь только мы с тобой и отец, можно было бы попробовать заманить мерзавца в дом, но отправлять женщин одних в Лондон рискованно.

Он бросил рубашку на кровать; Хэл, подойдя, развернул его к свету.

— Так вот та знаменитая огнестрельная рана, полученная от разбойника? — Он приподнял край перевязки и резко выдохнул. — Ужасно! Правда, небольшого калибра. Сразу видно, пулю выпустили из дамского пистолета.

— Видно, если забыть о деликатности по отношению к даме!

— Ага! — Хэл понимающе кивнул. — Куда она целилась? Тебе в голову? Или в твое мужское достоинство?

— По-моему, вообще никуда. По словам этой дамы, она думала, что пистолет не заряжен.

Хэл поправил повязку.

— Плечо у тебя выглядит хуже некуда. И наверное, чертовски болит?

— Пощипывает, — признался Маркус, допустив приличное, по его мнению, преуменьшение. — Кровь из меня хлестала, как из недорезанной свиньи. Мисс Латам удалось успешно остановить кровотечение.

— Может быть, мне удастся поучить ее лучше целиться, — заметил Хэл, пока Маркус умывался. — Забавно будет повести ее в Длинный амбар и показать, как надо держать пистолет!

Маркус так сжал мыло, что оно выскользнуло в раковину. На секунду комната подернулась красным туманом.

— Мисс Латам… очень хрупка по сравнению с мужчинами, — сказал он, когда сумел овладеть своим голосом. — Она много настрадалась, а совсем недавно познакомилась с мужчиной, который оказался… — он задумался, подыскивая нужное слово, — повел себя неразумно.

То ли брат догадался, что находится в одной комнате с неразумным мужчиной, о котором шла речь, то ли ему было все равно, но он ничего не сказал. Хэл мог дразнить его сколько угодно, при условии что он не заденет чувств Нелл и ее сердца.

Ужин прошел гладко. Хэл беспрестанно шутил и занимал родных историями. Нелл замкнулась в себе. Графиня и сестры засыпали Хэла вопросами и усиленно потчевали. Маркус исподтишка наблюдал за Нелл и удивлялся, почему душа у него по-прежнему не на месте. В конце концов, он ведь придумал, как с ней поступить!

Леди Нарборо наотрез отказалась выйти из-за стола, когда мужчинам подали портвейн. Она заявила, что они могут и потом обменяться леденящими кровь историями о сражениях. Поэтому Хэла усадили на почетное место у камина и хлопотали над ним; Нелл же вернулась к обдумыванию шахматной партии, которую они неспешно вели с графом вот уже несколько вечеров. Граф, которому, видимо, доставляло удовольствие ее учить, не торопил ее делать ход, а наблюдал за младшим сыном и время от времени бросал веселый взгляд на Нелл.

Маркус подошел к ней.

— Пешкой? — Он понятия не имел, хороший это ход или нет; его внимание сосредоточилось не на доске, а на ее лице.

— В самом деле? — Нелл смерила его озадаченным взглядом. Очевидно, ход был глупый. — Но ведь я играю черными!

Да, глупее не придумаешь.

— Извините, не заметил. Вы не замерзли после утренней поездки?

— И пешей прогулки? — Нелл встретилась с ним взглядом и постаралась не покраснеть. — Да, после такого сумасбродства я заслуживаю простуды, верно?

— Во всем виноват один я, — возразил Маркус, — и прошу меня извинить.

— Вы же не заставляли меня выходить из кареты, — заметила она, понизив голос. — А то, что было потом, целиком на моей совести.

— Я… потом повел себя бестактно, — не сдавался Маркус, решив извиниться до конца.