Лорд Райтара

В раздражении сжав простынь в кулак, Макс скрипнул зубами.

Что за чертовщина с ним творится?

Бой с тенью. Неизвестный противник, не убивающий его, дающий шанс на жизнь. И в то же время уничтожающий его. Заставляющий терзаться в муках бесполезных мыслей. И бесконечных вопросов.

Кто этот враг? Какого черта драться с ним так нравится? И почему, зная, к чему приведет очередной виток сновидения, он в одном и том же месте совершал одну и ту же ошибку, падая на спину? Чтобы вновь оказаться лицом к лицу с ним.

Все черты, как половая принадлежность стоящего в круге напротив него, исчезали, стоило лишь вырваться из сонных пут. Оставляя в памяти лишь смазанные движения, ощущение драйва. И яркие глаза насыщенно зеленого цвета.

Хотелось вновь погрузиться в сон, чтобы увидеть их. Еще раз.

И снова оказаться с этим воином один на один. Вдали от проблем Райтара. Вдали от надвигающейся перспективы боя со стражами Ледяных Острот.

Демон…

Это был образ того киоса, которого он подсознательно ищет там, за снежным хребтом гор?

Какого черта в таком случае он просыпается… так?!

Откинув одеяло, Макс, босыми ногами ступая по мраморным плитам дворца, прошествовал из своих покоев ниже, на этаж, где его прихода ожидали верные воительницы. Девушки, наиболее отличившиеся в своих боевых заслугах перед своим лордом. Те, кто мог претендовать на место в его постели. Те, в чьих жилах текла чистая кровь, не разбавленная примесями других народов.

Каждый в Райтаре знал, что их правитель согласен терпеть рядом с собой временное утешение лишь из тех, на кого укажет сам.

Быть выбранной лордом полуострова было честью. И многие девочки, глядя на более взрослых подруг, уверенно управляющихся с оружием и стоящих против суровых воинов из числа дворцовой стражи, также желали идти по следу умудренных жизнью медведиц.

Толкнув дверь комнаты, где спали пятеро новеньких, Максуэл на миг замер, переводя взгляд с одной точеной фигурки на другую. Его бесшумное появление разбудило лишь двоих.

Светлые волосы, серебряные глаза и белая кожа. Они были похожи друг на друга. Гибкие, стройные, сильные. И невинные.

Каждая из этих девушек ждала его. И боялась.

Пусть побывать в постели Хладнокровного Максуэла, как его прозвали за спиной, думая, что он не слышит этих шепотков, считалось одним из самых привилегированных ходов, все же страх, плещущийся в глазах этих овечек, пришедших на добровольное заклание, отталкивал.

– Ты, – он поманил одну из проснувшихся.

Девушка послушно поднялась с постели, позволяя ему увидеть сквозь полупрозрачную материю точеный стан с округлыми грудями и тонкой талией. Лунного света, льющегося из окна, хватало, чтобы полностью оценить крутые бедра, скрытые белоснежным покрывалом, чуть не доходящим до щиколоток.

– И ты, – он решил удостоить вниманием и вторую, что с тоской смотрела на поднявшуюся подругу.

Изящно повторив манипуляции выбранной девушки, медведица поднялась с подушек, шагнув ему навстречу.

– Господин, – девушки одновременно склонили головы, легко ступая, приблизившись к ожидающему лорду.

– За мной.

Он не повернул головы, чтобы проверить, идут ли за ним эти два ангела. Не позволил спросить их желания, когда резким движением разрывал одежды на замерших гуриях, грубо исследуя тела мозолистыми ладонями.

От него никто не получал ласки. Никто ее не заслужил.

Или… быть может, Макс просто не умел быть нежным?

Все его движения были резкими, быстрыми и не терпящими возражений. Он и в постели оставался хозяином жизни. Брал то, что считал нужным. Делал своим. Подчинял своей власти. И упивался ею.

Каждый раз, стоило лишь его двери закрыться, стоны, раздающиеся из спальни, не были одним лишь отображением удовольствия. Девушки уходили от него со слезами на щеках… и неизменным желанием повторить то, что с ними происходило в этих стенах.

Грубость Максуэла могла граничить с жестокостью, но девушки, которых он выбирал, были привычны к боли и натренированы в сражениях. Они могли вытерпеть темп, заданный сильным мужчиной. И не желали для себя едва заметных касаний. Власть, которая была в руках лорда Райтара, ощущалась в каждом его жесте, каждом взгляде, каждом шлепке, приходящимся по горящим ягодицам. Он заражал их любовью к подобным утехам. И сеял семена порока в невинных душах, заставляя те желать большего.

– Вон. – Максу не нужно было повышать голос, чтобы вспотевшие и взлохмаченные гурии мигом вскочили со сбитых простыней, забрав с собой лохмотья, некогда бывшие их ночными сорочками.

Оборотень прикрыл глаза.

Огонь, который распалили изумрудные глаза, лишь слегка убавился, полностью не сойдя на нет.

Чертов сон!

Ему нужно вновь увидеть того воина. И одержать над ним победу. Чтобы они, наконец, поменялись местами, и Макс не чувствовал столь острую потребность заглушить разочарование от поражения так… обыденно и просто.

Ведь то, что он испытывает после пробуждения – всего–навсего досада? От того, что непобедимый воин раз за разом оказывается свержен юнцом?