Лорд Теней

– Ну, у Джулиана есть, – продолжила она. – А Джулиан более-менее за все отвечает. Дело в том, что пока мы были маленькие, мы все были просто «дети». Но после того, как мои родители умерли, а Джулиан, по сути, нас всех вырастил, мы разбились на группы. На меня повесили ярлык «младшая», а Джулиан вдруг стал старше, как родитель.

– Знаю, на что это похоже, – сказал он. – Когда мы с Диего были детьми, мы играли и возились друг с другом, как щенки. Потом он вырос и решил, что должен спасать мир, и начал мной помыкать.

– Вот точно, – сказала она. – Именно так всё и было.

Он нагнулся за своим вещмешком и поставил тот на кровать.

– Я не могу остаться тут еще надолго, – сказал он. – Но прежде, чем я уйду – у меня кое-что для тебя есть.

Он вытащил из вещмешка ноутбук. Дрю так и вытаращилась – он же не собирается дарить ей ноутбук, ведь так? Хайме открыл компьютер, и по его лицу расплылась ухмылка – улыбка Питера Пэна, ясно говорившая, что ему никогда не надоест шкодить.

– Я скачал «Дом, где стекает кровь», – сказал он. – Подумал, может, нам посмотреть его вместе.

Дрю захлопала в ладоши и забралась на матрас рядом с ним. Хайме подался в сторону, дав ей предостаточно места. Она смотрела, как он наклоняет на них экран, чтобы обоим было видно. Дрю могла прочитать обвивавшие его руку слова – хоть и не знала, что они значат. La sangre sin fuego hierve[54].

– И да, – сказал он, как только на экране появились первые кадры, – я надеюсь, что в будущем мы сможем дружить.

– Джулс, – сказала Эмма, прислонясь к стене церкви, – ты уверен, что это хорошая идея? Тебе не кажется, что сжечь церковь… это святотатство?

– Она заброшена. Осквернена, – Джулиан закатал рукава куртки. Он помечал себя руной Силы, аккуратно и точно, на внутренней стороне предплечья. За его спиной Эмма видела изгиб бухты, и как вода синими завитками бьется о берег.

– И все-таки… Мы ведь уважаем все религии. Любая религия платит дань Сумеречным охотникам. Так мы живем. Так что это кажется…

– Неуважительным? – Джулиан невесело улыбнулся. – Эмма, ты не видела того, что видел я. Того, что натворил Малкольм. Он разорвал ткань того, что делало эту церковь святым местом, в клочья. Он пролил кровь, а потом тут пролилась и его собственная. А когда в церкви происходит такая бойня, это хуже, чем в любом другом здании. – Он с силой провел рукой по волосам. – Помнишь, что Валентин сделал с Мечом Смерти, когда забрал его из Безмолвного Города?

Эмма кивнула. Все это знали. Это вошло в историю Сумеречных охотников.

– Он изменил его. Раньше меч принадлежал серафимам, а потом стал принадлежать аду. Валентин превратил добро в зло.

– И эту церковь тоже изменили. – Джулиан откинул голову назад, чтобы посмотреть на колокольню. – Каким бы это место в свое время ни было святым, сейчас оно настолько же нечисто. И демонов будет и дальше к нему притягивать, они будут прорываться в наш мир, и не станут сидеть на месте – они пойдут в деревню. Станут опасны для тех, кто там живет. И для нас.

– Убеди меня, что тебе не просто хочется сжечь дотла церковь в качестве громкого заявления.

Джулиан вежливо ей улыбнулся – той улыбкой, которая вызывала к нему всеобщую любовь и доверие и придавала безобидный вид. Даже незапоминающийся. Но Эмма видела ее насквозь – до самых бритвенных лезвий под ней.

– Я не думаю, что кому бы то ни было тут захочется слушать мои аргументы.

Эмма вздохнула.

– Здание каменное. Нельзя просто взять и нарисовать на нем огненную руну, а потом ждать, что оно вспыхнет как спички.

Джулиан посмотрел на нее.

– Я не забыл, что случилось тогда в машине, – сказал он. – Когда ты меня лечила. Я знаю, на что способна руна, которую мы рисуем, подпитываясь энергией друг друга.

– Ты хочешь, чтобы я тебе помогала?

Джулиан повернулся к церковной стене – серому граниту, в котором через равные промежутки были заколоченные окна. Вокруг буйно пробивалась трава, вся в звездочках одуванчиков. Издали слабо доносились крики играющих на пляже детей.

Джулиан протянул руку со стилом и начертил руну на каменной стене. Рисунок вспыхнул, по краям забились язычки пламени. Огонь. Но пламя быстро угасло, впитавшись в камень.

– Положи на меня руки, – велел Джулиан.

– Что? – Эмма не была уверена, что поняла его правильно.

– Если мы прикоснемся друг к другу, будет легче, – заметил он. – Положи мне руки на спину или на плечи.

Эмма подошла к нему сзади. Джулиан был выше нее; поднимать руки к его плечам значило бы очень неловко вытянуться. Стоя так близко к нему, она чувствовала, как поднимается его грудь при дыхании, видела крошечные веснушки на шее сзади – там, где ветер отбросил в сторону волосы; видела, как широкие плечи переходят в узкие талию, бедра и длинные ноги.

Она положила руки ему на пояс, как будто ехала у него за спиной на мотоцикле – под куртку, но на футболку. Его кожа под хлопком была теплой.

– Ну, хорошо, – сказала она. Его волосы шевелились от ее дыхания; по коже пробежала дрожь. Эмма это почувствовала. Она сглотнула. – Давай.