Лорд Теней

– И все же я им нравился больше, – тихо сказал Кьеран. – До того, как…

– Довольно, – прервал Джулиан. – Двор горит. Как только суматоха уляжется, за нами в погоню отправят рыцарей. Сидеть тут и сплетничать – безумие.

– Важные дела Двора – это не сплетни, – ощерился Эрек.

– Для меня – сплетни. – Джулиан осторожно выглянул между деревьев, окинул взглядом чащу. – Где-то тут должна быть быстрая дорога в Благие Земли. Можешь нас провести?

Эрек молчал.

– Он может, – сказал Кьеран, неуверенно поднимаясь на ноги. – Он не может солгать и сказать, что это невозможно. Поэтому он молчит.

Эмма, вскинув бровь, покосилась на Кьерана.

– Надо же, Хорек, ты можешь быть на удивление полезным, когда хочешь.

– Мне хотелось бы, чтобы ты не была так фамильярна, – с неудовольствием заметил Кьеран.

Эрек зарычал – это Джулиан крепче прижал кинжал к его горлу. Рука Джулиана, державшаяся за рукоять, чуть дрожала. Марк предположил, что удерживать Эрека было тяжело, но подозревал, что это еще не все. Хоть Джулиан мог быть – и был – безжалостен, когда речь шла о защите тех, кого он любил, роль палача была ему противна.

– Если ты поведешь нас не туда, я тебя убью, – произнес он. – Медленно.

– Ты дал моему отцу слово…

– Я не фэйри, – сказал Джулиан. – Я могу лгать.

Эрека охватила темная ярость, и Марк насторожился. Фэйри умели долго хранить обиды. Тем не менее, он тронулся с места, и остальные двинулись за ним, оставив позади поляну, залитую оранжевыми всполохами.

Они направились в темную чащу. Деревья росли тесно, и толстые корни вились по темной земле, как змеи. Низкие ветви были усеяны гроздьями кроваво-красных и ядовито-зеленых ягод. Путники миновали хихикающую древесную фэйри, которая сидела в развилине веток в чем мать родила, не считая искусно сплетенной серебристой сетки, и подмигнула проходящему мимо Марку. Кьеран тяжело опирался на его плечо; Марк придерживал его за талию. Как знать, озадачены остальные или гадают, что между ними происходит? Марк заметил, как Кристина на него оглянулась, но не разглядел выражения ее лица.

Эмма и Кристина шагали рядом, Джулиан – впереди, позволив Эреку их вести. Марку все еще было не по себе. Они как-то слишком легко отделались. Чтобы Король Неблагого Двора дал им уйти, да еще и позволил взять любимого сына в заложники…

– Где остальные? – спросил Эрек, когда деревья поредели и стало видно небо во всей роскоши его многоцветья. – Ваши друзья?

– Друзья? – удивленно переспросил Марк.

– Лучники, – объяснил Эрек. – Те огненные стрелы при Дворе – умно, не буду отрицать. Мы все гадали, как же вы справитесь с оружием после того, как мы отняли у вас ангельские силы.

– Как вам это удалось? – спросил Марк. – Вы что, осквернили все эти земли?

– Это бы ни на что не повлияло, – возразила Эмма. – Руны работают даже в обителях демонов. Это что-то более странное.

– И мор, – прибавил Марк. – Что он значит? Моровые участки в Неблагих Землях повсюду, как рак в теле больного.

– Так я вам и сказал, – огрызнулся Эрек. – И угрожать мне бессмысленно – раскрой я вам это, мне не жить.

– Поверь, я сам уже устал тебе угрожать, – признался Джулиан.

– Так отпустите меня, – сказал Эрек. – Сколько еще вы планируете меня удерживать? Вечно? Потому что если вы рассчитываете прикрыться мной от гнева моего отца, чтобы его рыцари не нашли вас и не перерезали вам глотки, на меньшее не стоит и рассчитывать.

– Я сказал, что устал тебе угрожать, а не что прекращу это делать, – поправил Джулиан, постучав пальцем по лезвию ножа. Они вышли на опушку, лес сменился полями. – А теперь куда?

Эрек направился в поле, и они пошли следом. Кьеран стал тяжелее опираться на Марка. Его лицо в лунном свете казалось очень бледным, и звезды подчеркнули синие и зеленые пряди в его волосах – мать Кьерана была водной фэйри, и в цвете его глаз и волос еще оставалось немного мерцающей прелести волн.

Марк неосознанно обвил Кьерана рукой. Да, он на него злился – но здесь, в стране фэйри, под сияющими многоцветными звездами, трудно было не вспомнить о прошлом, о том, как он раз за разом шел к Кьераном за теплотой и дружбой. Как во всем мире были только они двое – и как Марк думал, что, может статься, так тому и быть всегда. Как он считал себя счастливцем, раз кто-то вроде Кьерана – принц, причем прекрасный – вообще на него посмотрел.

Кьеран тихонько прошептал Марку в шею:

– Ветрогон.

Ветрогон был – во всяком случае, прежде – конем Кьерана. Когда Кьеран покинул Двор и присоединился к Охоте, он захватил его с собой.

– А что с ним? Где он?

– С Охотой, – произнес Кьеран и отчаянно закашлялся. – Мне его Адаон подарил, когда я был еще совсем юн.

Марк никогда прежде не встречался со сводными братьями Кьерана – десятками принцев от разных матерей, стремившихся занять Неблагой Трон. Адаон, как он знал из рассказов Кьерана, был из тех, что подобрее. А Эрек – напротив. Большую часть жизни Кьерана он был с ним чудовищно жесток, и Кьеран редко вспоминал о нем без гнева.

– Мне показалось, я услышал стук его копыт, – сказал Кьеран. – И до сих пор слышу.