Эмма согнула свое тело над Кортаной, прижимая лезвие к себе, ее душу разъедала отчаяние. Вокруг в комнате она слышала нарастающие голоса, крики и возгласы. Она видела, как Марк склонился над Таем, рухнувшим на пол. Плечи Марка тряслись. Хелен пробиралась через толпу к ним обоим. Дрю лежала на земле, закрыв лицо руками и рыдая. Алек прислонился к дверям зала, глядя на опустошение.
И перед ней был Джулиан, его глаза и уши были закрыты для чего угодно, кроме Ливви, ее тело было прислонено к нему. Она казалась небольшой хрупкой кучей пепла или снега, чем-то мимолетным, что случайно ворвалось в его объятия: лепесток цветка фейри, белое перо крыла ангела. Сон маленькой девочки, память о сестре, поднимающей руки: Джулиан, Джулиан, понеси меня.
Но душа, дух, который делал ее Ливви, больше не существовала: это было что-то, что ушло в далекое и недосягаемое место, даже когда Джулиан снова и снова проводил рукой по ее волосам и умолял ее проснуться, и посмотреть на него еще раз.
Высоко над Залом Совета, золотые часы начали отбивать час.