Лорд Теней

Эмма упала на колени. Казалось, что рука, державшая Кортану, была поражена молнией. Ее запястье гудело, и по ее костям раздавался звон, заставляя ее тело сотрясаться. Она схватила рукоять Кортаны правой рукой, впадая в панику, отчаявшись не уронить ее.

— Эмма! — Джулиан крепко держал свою руку, заметила Эмма, как будто он тоже пострадал.

Жужжание отступало. Эмма попыталась подняться и споткнулась; ее зубы немного прикусили губу. Как смеет ее тело предать ее.

— Я в порядке… Все хорошо…

Ливви ахнула при виде разбитого Меча Смерти. Она достигла вершины помоста; Джулиан потянулся, и Ливви бросила ему меч, который она держала. Он аккуратно поймал его и повернулся к Аннабель, которая смотрела вниз на сломанное оружие в руке. Консул тоже видела, что произошло, и шагала к ним.

— Все кончено, Аннабель, — сказал Джулиан. Он не выглядел торжествующим, он выглядел усталым. — Это конец.

Аннабель издала горловой рык и устремилась вперед. Джулиан поднял клинок. Но Аннабель проскользнула мимо него, ее черные волосы, казалось, парили вокруг нее. Ее ноги опустились на землю, и на мгновение она была по-настоящему прекрасна, Сумеречный Охотник в полном расцвете славы, незадолго до того, как она легко приземлилась на деревянный пол на краю помоста и вонзила свое сломанное зазубренное полулезвие в сердце Ливви.

Глаза Ливви широко распахнулись. Ее губы округлились, как если бы она была поражена, обнаружив что-то маленькое и удивительное, например, мышь на кухонном столе. Перевернутую вазу с цветами, сломанные наручные часы. Ничего огромного. Ничего страшного.

Аннабель отступила, тяжело дыша. Она больше не выглядела прекрасной. Ее платье, ее рука, были пропитаны красным и черным.

Ливви подняла руку и удивленно коснулась рукояти, выступающей из ее груди. Ее щеки пылали огнем.

— Тай? — прошептала она. — Тай, я…

Ее колени подогнулись. Она тяжело ударилась спиной о пол. Лезвие было похоже на уродливое массивное насекомое, прикрепленное к ее груди, металлический комар, сосавший кровь, красную, которая бежала из ее раны, смешиваясь с чернотой Меча и разливаясь по полу.

В проходе Зала Совета Тай поднял глаза, его лицо стало цвета пепла. Эмма понятия не имела, мог ли он видеть их через плотную толпу — видеть свою сестру, видеть, что произошло, — но его руки поднялись к его груди, прижав его сердце. Он беззвучно опустился на колени, точно так же, как Ливви, и свалился на землю.

Джулиан издал звук. Это был звук, который Эмма не могла описать, не человеческий звук, как вопль или крик. Это звучало так, будто его разрывали изнутри, как будто что-то жестокое прорывалось через его грудь. Он уронил длинный меч, который Ливви принесла ему, и ради которого она так рисковала, упал на колени и подполз к ней, подтянув ее на колени.

— Ливви, Ливви, моя Ливви, — прошептал он, прижимая ее, лихорадочно поглаживая ее мокрые у лица волосы. Было так много крови. Через несколько секунд он был покрыт ею; она пропитала одежду Ливви, даже туфли на ней были полны крови. — Ливия. — Его руки дрожали; он вытащил свое стило и поднес его к ее руке.

Исцеляющая руна исчезла так же быстро, как он нарисовал ее.

Эмма почувствовала, будто кто-то ударил ее в живот. Были раны, которые были выше силы иратце. Исцеляющая руна исчезала с кожи только тогда, когда было отравление оккультным ядом, или когда человек уже был мертв.

— Ливия. — Голос Джулиана поднялся, сломался и опрокинулся в себя, как волна, вырвавшаяся далеко из моря. — Ливви, моя малышка, пожалуйста, дорогая, открой глаза, это Джулс, я здесь для тебя, я всегда здесь для тебя, пожалуйста, пожалуйста…

Тьма взорвалась за глазами Эммы. Боль в ее руке исчезла; она не чувствовала ничего, кроме ярости. Ярости, которая обесцвечивала все остальное в мире, за исключением взгляда на Аннабель, съежившейся над кафедрой, смотрящей на Джулиана, баюкавшего мертвое тело своей сестры. И на то, что она сделала.

Эмма развернулась и двинулась к Аннабель. Она не могла уйти никуда. Стража окружила возвышение. В остальной части комнаты была бурлящая неразбериха.

Эмма надеялась, что Тай еще без сознания. Она надеялась, что он ничего этого не видит. В конце концов, он проснется, и ужас от того, что он проснется, заставлял ее двигаться вперед.

Аннабель отшатнулась. Ее нога поскользнулась, и она упала на пол. Она подняла голову, когда Эмма бросилась на нее. Ее лицо было маской страха.

Эмма услышала голос Артура в своей голове. «Милосердие лучше, чем месть». Но он был слабее, чем шепот Джулиана или плач Дрю.

Она начала опускать Кортану, размахнувшись клинком по воздуху, но, когда воздух уже засвистел, за окном позади Аннабель вспыхнул чернильный дым. У него была сила взрыва, ударная волна отбросила Эмму назад. Когда она упала на колени, она увидела движущуюся фигуру внутри дыма — блеск золота, вспышка символа зажглась в ее мозгу: корона, разбитая пополам.

Дым расселся, и Аннабель исчезла с ним.