Лорим и Поль (СИ)

Зрители разошлись, оставив еще несколько монет. Вернулись ребята с кучей сладостей. Поль не стал говорить им, что скоро уедет, зачем портить ребятам праздник? Он смотрел на их веселые беззаботные лица, запоминал. «Как жаль, что со мной нет Саньки». Он не писал домой писем, чтобы его не нашли. Не знал, как живут родные, и грустил.

«Интересно, зачем учитель приехал в Тигрэ?» — подумал Поль, ему и в голову не могло прийти, что тот приехал из-за него. Но было именно так.

***

А на следующий день включили фонтан. Мальчишки скакали без ума от счастья. День выдался по-настоящему теплым. Они играли в догонялки и брызгали друг на друга водой, пока совсем не промокли. Ни о каком рисовании не могло быть и речи. Как рисовать, когда рядом столько радости. И Поль носился вместе со всеми, позабыв обо всем на свете.

— А давайте нырять, — сказал мокрый с ног до головы Вилька.

— Я тебе нырну, — погрозил кулаком Тайлик, — воды еще совсем мало. Вот наберется полностью, тогда посмотрим.

— А мне хватит, смотри, по пояс уже, — возразил Вилька и полез на почти двухметровый постамент в середине фонтана, из которого торчали трубки с бьющей водой.

— Смотрите, сейчас сальто сделаю!

— Не смей! — крикнул Тайлик и кинулся к нему.

На его лице был неподдельный испуг. Поль услышал, как Тайлик сказал «не смей» и повернулся, увидел сияющего бесстрашием Вильку и спешащего к нему брата.

— Не надо, — прошептал он, но, как и Тайлик, не успел — Вилька прыгнул, делая в воздухе сальто.

Возможно, он слабо толкнулся или плохо закрутился, но полного сальто не получилось. Вилька вошел в воду затылком, а затем спиной. Поль видел, как он весь дернулся, ударившись головой, а затем шеей о дно. Через бесконечную секунду вода окрасилась розовым. Поль бросился к Вильке. Его безвольно расслабленное тело достали и положили на широкий парапет. Плачущий Тайлик склонился над братом и просил, чтобы тот очнулся. Вилька лежал неподвижно, поблескивали закатившиеся глаза, вокруг головы растекалась лужа крови из разбитого затылка. А вокруг был мир, все тот же мир. «Мир, — подумал Поль, — если ты любишь меня…» Он отодвинул рыдающего Тайлика. Просунул под тонкую, а теперь опухшую, шею Вильки левую ладонь, а правую положил сверху. Ладони завибрировали от сил, что побежали через них, как это часто бывало во время занятий, наполнились теплом. Поль раскрывал свое сердце. Вспоминал, как мама носила его на руках, когда он болел, как отец катал его, посадив на плечи, как они с Санькой голова к голове лежали на берегу и придумывали, на что похожи проплывающие облака, а солнце поджаривало и без того загорелые тела, как он впервые открыл и прочел книгу учителя, как затопили сознание безграничная любовь и вера. «Мне ничего не надо, Мир, только пусть он живет», — произнес Поль и полностью отдал себя Миру.

Ему показалось, что ничего не произошло, но в следующий миг осознал, что он не только мальчик Поль, но и убитый горем Тайлик и еще с десяток замерших мальчишек, что он птицы, летящие в вышине на север, и ветер, колышущий молодые листики на деревьях, которые тоже он. Он был безучастным фонтаном и мертвым мальчиком на парапете. «Нет! Живым мальчиком! Вилька живой и здоровый! Такова моя воля!» Реальность сдвинулась, жизнь пробила новое русло, входя в холодеющее тело. Теперь оно больше не остывало, а горело, и жар в нем становился таким сильным, что казалось, оно плавится. В какой-то момент тело дрогнуло, и что-то в нем забилось — ровнее, ровнее, увереннее. Припухлость под пальцами исчезала. Они уже чувствовали позвонки под тонкой кожей. Из глаз Поля побежали слезы.

— Поль, почему ты плачешь, — спросил Вилька, — что-то случилось?

Поль не ответил, он не мог ответить, горло перехватило, а слезы бежали все сильнее.

***

— Поль, а у меня зубы режутся, — сказал, подбежав, Вилька и приподнял верхнюю губу. Действительно, из десны показались два беленьких зуба.

— Мышка про тебя не забыла.

— Почему ты сегодня без мольберта? — спросил Вилька и взял руку Поля в ладони, а потом повел к лавочке.

Они сели. Вилька не отпускал руки. Тайлик все ему рассказал и в последние дни он не отходил от Поля. — Ты сегодня грустный, что-то случилось?

— Да, я завтра уезжаю, в Рильге.

Вилька заплакал, сразу, сильно. «Мир, когда же я перестану причинять им боль?!» — с разрывающимся от Вилькиного горя и тоски сердцем, подумал Поль. Затем подхватил мальчишку, посадил к себе на колени и обнял. Тот обхватил его шею руками и, вздрагивая, уткнулся в плечо. «Зачем же вы так сильно ко мне привязываетесь? Сначала Санька, теперь Вилька. Друзья».

— Ты ведь еще приедешь? — спросил, немного успокоившись, Вилька.

Он откинулся, не размыкая рук, посмотрел Полю в глаза. Ресницы Вильки были мокрыми от слез, а светло-карие глаза ясными и такими живыми.

— Обязательно приеду.

— Баба Риня будет скучать.

— Вы заходите к ней.

— Да. И я буду скучать, — его глаза вновь наполнились слезами, и он зажмурился, прижался к Полю.

— Виль, что мне сделать, чтобы ты так не грустил?

— Останься, живи с нами, мама не возразит.

— Ты же знаешь, что мне надо к учителю.