ЛОРИНГ

Вплоть до декабря я работал цепным вором Венаторов: крал из указанных домов ценные безделушки, приносил Вилсону добычу в зубах, а он возвращал все благодарным владельцам. Таким образом сыщики получали и доступ в жилища парламентеров, и возможность навязать им дополнительную охрану, не вызывая подозрений. Ртутная Крыса до сих пор больше не наносил удара. Притаился. Я был уверен, что убийца знает о действиях сыщиков, и потому стал осторожнее. А может, он уже закончил свою жатву, и напрасно Вилсон ждет, что тот проявит слабость и даст себя поймать. Постепенно охрана района Лебединых Прудов увеличилась, по улицам перемещались небольшие отряды вооруженных законников, жители больше не возмущались при их виде. О случаях воровства стало известно во всем районе, и люди понемногу занялись улучшением безопасности своих поместий. Кто-то нанял частную охрану, а кто-то – поставил решетки на все окна первого этажа. Методы не слишком действенные, и все же лучше, чем ничего.

Я испытывал двоякое чувство. С одной стороны, меня терзало осознание того, что при моем содействии самый аппетитный для воров район города стал почти недосягаем. Но с другой стороны, если я не мог откусить от этого пирога, то и другим пускай не достанется.

Из списка оставалось всего десять человек, в чьих домах я не побывал. Я торопил Вилсона, намекая, что по снегу воровать – дурной тон. Пока декабрь шел на уступки, и до сих пор только два раза посыпало мелкой крупой, которую тут же сдул ветер. Но все может измениться, и если Асилум завалит сугробами, я надолго останусь без работы. Признаться, у меня было огромное желание закончить дела до Рождества и благополучно отправиться на зимовку в теплые края, о которых я только слышал из рассказов моряков.

Каждый раз после посещения очередного дома я отправлял послание Вудроу, сообщая о неудаче. Он терпеливо ждал и больше не назначал встреч.

Наконец, Вилсон дал добро, определив следующую «жертву». Эдвард Фостер, казначей «Прорыва». Он был племянником того самого Фостера, что занимал ведущее место в руководстве Имперского Банка.

– Зачем он вам нужен? – спросил я прямо, когда Вилсон озвучил мою задачу. – Если к его дому пожалует Крыса, убийцу расстреляют ваши люди.

– А вы решили, что теперь вправе давать мне советы и обсуждать приказы? – усмехнулся Вилсон.

Присутствующий при этом Пилс довольно ухмылялся, хоть и прятался за газетой, чтобы никто этого не заметил. Его кривило всякий раз, как инспектор хвалил меня, и сейчас сыщика распирало от злорадства.

– Именно так, – невозмутимо ответил я, переводя взгляд снова на Вилсона, – поскольку если в поимке преступников вы осведомлены достаточно, то в воровстве не смыслите ровным счетом ничего.

– Ну, так давайте, поделитесь своей наукой! – инспектор с вызовом посмотрел на меня, явно недовольный таким поведением, – что я такого не знаю, вор?

– Мне вдруг начало казаться, что я не причина для лучшей охраны района, а лишь повод венаторам наведаться в гости к политикам.

Я улыбался, и сколько бы он ни смотрел, пытаясь сжечь меня взглядом, улыбка не сходила с моего лица.

– Пилс, вы не могли бы купить мне газету, – Вилсон сосредоточенно принялся складывать вещи на своем столе, поправлять стопки.

– Я могу отдать вам свою…

– Нет, Пилс, мне очень нужна свежая, прямо из рук разносчика.

Наконец до сыщика дошло, что его вежливо выставляют, а он сам усложнил свое глупое положение неуместным спором. Не глядя на меня, Пилс взял с вешалки пальто и вышел, прикрыв за собой дверь сильнее, чем стоило бы.

– Надеюсь, вы объяснитесь? – прорычал Вилсон, глядя на меня, как недовольный морж на тухлую селедку.

– Конечно. Я заметил это сразу. Поначалу не придавал значения, потом решил, что вам нравится думать, будто вы ловко меня обманули. И вот недавно я понял, что обманули вы не только меня, но и своих подчиненных. Ведь ни Коллинс, ни Пилс не знают, что вы обыскиваете дома.

Его глаза скрылись под тяжелыми бровями.

– Вот только ума не приложу, что вы там ищете. Вряд ли прибавку к пенсии.

– Как вы смеете?

Он тяжело вздохнул, подпер щеку кулаком.

– Глазастый вор. Что ж, Лоринг, заметил ты верно. Но не твоего ума это дело, ясно?

– Как скажете.

– Помолчи! От твоих речей тошно становится.

Вилсон поднялся, подошел к окну, заложив руки за спину.

– Что, думаешь, я так низко пал? Нет, не угадал. Люди, за которыми охотится Ртутная Крыса, не только жертвы. Они… преступники. Доказательств у меня пока нет. Всё, что имеется, это твои слова. А обвинение такое, что ошибиться нельзя, нужно сразу, метко, прямо в глаз.

Он обернулся ко мне, смерил оценивающим взглядом.

– Речь идет о заговоре.

– Против… империи?

– Именно. «Прорыв» имеет вполне невинную историю. Восторженные студенты, желающие сделать мир лучше. Обычно так и рождаются самые страшные тираны.

– Но в чем их преступление? В разврате?

– Речь идет о куда более серьезных вещах. Но я не имею права разглашать эту информацию. Вы меня вынудили к объяснениям, я их дал. Сказать более, значит, обесчестить себя как служителя закона.

– А тайный сыск императрицы? Разве это не их задание?