Лось на диване, верветка на печи

Ляля щедрая. А вот гуси у нас, наоборот, периодически как раз вынимают и тащат бумажные деньги из кармана. Тихонечко, пока ты отвлекся, подойдут и из заднего кармана купюру клювом вытянут. Щупаешь, щупаешь карман, а он уже пустой. Был гусь, который доставал из карманов пятисотки.

Признаюсь, что им как раз оказался мой любимец Хиддинк. Он вырос очень ручной и за нами постоянно ходил.

Допустим, ты с базара приехал и сдачу не выложил еще, он подойдет и вытянет ее из кармана незаметно.

«Ты вырастила щипача, а не гуся!» — ворчал на меня в таких ситуациях Андрей. И похлопывал себя по пустым уже карманам.

Бумажные деньги у нас часто зажевывали в доме попугаи. Бумажные деньги зажевывала, когда жила у нас в доме, косуля наша Луша. Аисты вынимают на улице из кармана на джинсах телефон.

Козлята гуляют свободно по участку и подворовывают еду из сумок у посетителей. Ставят передние копытца на сумки и зажевывают уголки на сумках, смотрят своими раскосыми глазами.

Козлята любят вдобавок, и в этом надо тоже признаться, качаться на качелях.

На сиденье запрыгнут (на доску), копытца расставят для равновесия, качаются.

Верветка Чича и крышка от объектива

Верветка Чича (о ней разговор, и особый, будет чуть попозже) живет у нас дома. И летом гуляет перед домом. Никуда во время прогулки не уходит. Перепрыгивает с ветки на ветку на яблоне, и все. Или качается на лианах винограда.

Объедает груши и вишни. Причем вишни очень часто неспелые, зеленые. Ей не хватает терпенья дождаться, пока они созреют. Она сидит на ветке в зелени листьев и обмусоливает вишневые зеленые ягодки, грызет. Вся шелуха с этих вишен, а мы тоже сидим с ней под вишней, к нам летит за шиворот. И попробуй скажи ей, что вишня не поспела. Чича сделает такую же сулящую нам, видимо, крупные неприятности гримасу, как делает нам это обычно ее мама (а мама у нее наша Ляля).

На шорох разворачивающейся конфетки мгновенно отзовется. На любое шуршание пакета. Как летучая мышь, все услышит и взметнется.

Принюхивается внимательно к нам — к уголкам наших (сомкнутых в этот момент) ртов. Вдруг без нее что-то лакомое съели! Она попытается нам иногда даже губы оттянуть, но рот у нас будет на замке. И все равно мы не выдержим и откроем — рассмеемся.

Чича любуется всегда Вероникиным лицом. Ох как Чича любуется Вероникиным лицом! Она подойдет и похлопает Веронику по лицу. Ей нравятся очень глаза и ресницы Вероники. Она похлопает Веронику по щекам. Она закрывает Веронике своими ладонями глаза и открывает.

Посетители Чичу на прогулке увидят и фотоаппараты расчехляют.

Чича понюхает крышку объектива. Может стащить эту крышку и унести ее в сад и потом выбросить в траву. Мы ходим и посетителям крышки возвращаем.

Мартын-инопланетянин

У Чичи есть старший брат Мартын. Когда его Ляля родила (а для нее это было первый раз, Мартын — первенец Ляли), она еще не понимала тогда, а что же с новорожденной мартышкой надо делать дальше? Опытных мам-обезьян, у которых бы она могла поучиться, рядом не было. Был рядом только ее любимый Сережа, но и его мы накануне родов от Ляли отсадили.

И, родив, Ляля, одна-одинешенька, задумалась. Нахмурив брови, что для нее означало глубокий мыслительный процесс, она стала пристально и даже в чем-то придирчиво изучать своего младенца.

Она разложила его на полке. Она ощупывала его и обнюхивала. Укладывала, как это делают с игрушками дети.

Прижимала к груди и хорошо уже поняла, что это «ее! ее! ее!». И победоносно смотрела на Сережу, потому что он заперт и не отнимет. Ее «игрушку».

Именно так восприняла она малыша. Игрушка — это ей было понятно и знакомо.

И она не понимала тогда, ох да, она не понимала тогда и не догадывалась, что пора бы малыша покормить. А может, у нее не было тогда молока (у молодых и неопытных мам иногда это случается). И малыша мы в этой безвыходной ситуации забрали.

Рассвирепевшая Ляля буквально металась по вольеру. Наполовину из честно не скрываемой жадности, наполовину из-за все-таки пробудившегося материнского инстинкта.

А у нас появился Мартын. С чуть-чуть выдвигающимся лбом, на котором зарождались будущие надбровные дуги. С тоненьким и почти прозрачным телом с синеватыми такими вкраплениями. Акварельные оттенки просвечивали.

Мы называли Мартына еще — «инопланетянин».

Лесной клоп

Помимо Тайсона, большого австралийского кенгуру, у нас есть и карликовые небольшие кенгуру — кенгуру валлаби беннета.

Они не такие рыжие, как Тайсон, а рыжевато-серые (и даже больше серые). У них не такая жесткая шерсть, как опять же у нашего Тайсона. У них шерсть мягкая и немного шелковистая. Ее трогать приятно. Ладони, когда наших валлаби погладишь, не окрасятся (что важно!). Потому что, погладив, например, Тайсона, мы руки о штаны вытираем. Целый день руки мыть ты не набегаешься.

Вероника сделала мне сейчас замечание, что мы на протяжении книги только и делаем, что вытираем и вытираем грязные руки о штаны. И после сажи от печек, и после поглаживания Тайсона.

Ну как не зайти в вольер и Таси ладонью не коснуться, не потрепать его так по-братски по плечу, он сам свои лапы поставит нам на плечи.