Лошадь над городом

Надо что-то делать. И долгие вечера просиживала Нина Павловна, морща лоб и мучительно перебирая: где, что?

Муза истории Клио добра: тасуя карты или доставая из черного мешочка счастливые фишки, она рано или поздно всегда замечает тех, кто стоит с протянутой рукой. Сидя в парикмахерской на базарной площади и поджидая, когда подойдет ее очередь нырнуть под колпак, скопированный со шлема космонавта, Нина Павловна взяла в руки областную газету «Вечерний Паратов». Она нехотя открыла ее на четвертой полосе, лениво пробежала глазами название заметки «Критика помогла», прочитала две строчки и задохнулась от восторга. В заметке писалось, что после неоднократных выступлений газеты в городе закончено строительство косметической клиники. Там под руководством профессора Краснощекова, сменившего неблагодарную столицу на отзывчивую периферию, коллектив молодых хирургов приступает к делу, которое несомненно вызовет большой интерес жителей: клиника специализируется на пластических операциях. Далее корреспондент задавал несколько вопросов уважаемому профессору, и тот совершенно резонно объяснял, что при современном состоянии микрохирургии, томографии и иммунологии возможны любые изменения внешности. Да, да, любые изменения. Никаких словесных пожеланий — фотография или рисунок (предпочтение будет отдаваться фотографии) — и через неделю-две вы становитесь неотличимы от оригинала. Первые операции прошли успешно.

Скомкав драгоценную газету и тайно затолкав ее в сумочку, Нина Павловна выскочила из парикмахерской. Домой, скорее домой! Степана еще нет, как томительно идут оставшиеся часы, вот остался всего один оборот стрелки, вот полчаса, надо позвонить: ты будешь дома вовремя? Нет, не задерживайся. В чем дело? — узнаешь.

Но кроткий и послушный Степан, когда Нина Павловна прочитала ему заметку, неожиданно взбунтовался.

— Я, в эту дурацкую клинику? Да почему, что за вздор? Тебя что-то во мне не устраивает? Твое дело, мирилась и продолжай мириться.

— Ты не желаешь себе добра! — спорила супруга. — Посмотри на свой подбородок. Разве это подбородок директора музея?

— Нормальный подбородок. У моего отца был такой же.

— Твой отец был бухгалтером.

— Отличная профессия. Шаляпин, Екатерина Вторая, Шолом-Алейхем — все считали деньги.

— Он умер с окладом сто рублей.

— Сто рублей тоже неплохо.

— В наше-то время!.. А нос? Что ты скажешь про свой нос?

— Нос как нос. У Мейерхольда он был еще хуже.

Нина Павловна забегала по комнате. Мелко затряслись стекла книжного шкафа. Вздрогнули Чехов и Одоевский.

— Не забывай, ты не один, у нас семья, у нас мальчики.

— Мальчики!.. Они давно уже взрослые. Твоя слепая любовь губит их. Одного выгнали с первого курса института, второй даже не кончил среднюю школу. А кем они работают? Эти должности никогда не были мужскими. Старший — медицинской сестрой в кабинете физиотерапии. Подумать только! Прикладывает старухам к животам электроды и готовит радоновые ванны.

— Радон — очень опасное вещество.

— Ты путаешь его с радием. А младший? Курьер в «Новоканале». До него там работала девочка, не поступившая в техникум. И это ему ты купила «Москвич»!

— Подержанный.

— Курьер с окладом 80 рэ развозит пакеты по городу в собственной машине. Тебя это не пугает?

— Я купила машину им на двоих.

— И они по воскресеньям ездят в ней на базар! Надо было изобретать двигатель внутреннего сгорания, чтобы возить квашеную капусту.

— Капуста помогает пищеварению. Прекратим этот разговор. Ты не смотришь вперед. Неужели тебе не хочется выбраться из этого городишка? Жить в центре, руководить большим учреждением культуры, председательствовать на симпозиумах, открывать Всесоюзные дни на родине художника Павлова?

— Павлов — физиолог.

— Ну и что? Принимать живописцев из Англии и Франции, косторезов из Новой Зеландии.

— В Новой Зеландии нет косторезов. Они живут в Гренландии и на Чукотке. А потом — я люблю наш город, люблю свой музей. У меня свои планы. Пускай скромные, но они мои.

— Ты ничего не хочешь. У тебя нет никаких планов. Если хочешь знать, сейчас внешность — это тоже профессия. С такой внешностью, как у тебя, дальше областного совещания не пошлют.

— И не надо.

— Ты хочешь моей смерти!..

Тут Нина Павловна разрыдалась, а Степан, проклиная все на свете, побежал на кухню за водой.

Тихо и мрачно было в этот вечер в квартире Матушкиных, до поздней ночи что-то неприятно бормотал телевизор, неловко суетились на экране перепуганные дикторши, молча, не разговаривая друг с другом, сидя в разных углах комнаты, смотрели ненужную им передачу учебной программы «Нахождение степени комплексного числа» Степан и Нина.

— Увы, увы! — говорил на другой день Степан, бродя вместе с Марьюшкой по залам музея. — И раньше людям было невесело. Суховеи, татарская конница, скифы, половцы, что только не донимало, не опрокидывало, не унижало...

— Ой, какой вы нерадостный! — отвечала Марьюшка и весело заглядывала ему в глаза. — А это что за подвесочки?