Лошади моего сердца. Из воспоминаний коннозаводчика

Гораздо труднее говорить о характере и внутренней сущности Владыкина, ибо это была натура сложная, изменчивая, капризная. Изгибы этого характера, душа этого человека, так часто меняющего настроение, – это уже такого рода особенности, объяснение которых значительно труднее. Был ли Владыкин злым? Да, это был злой и чрезвычайно мстительный человек. Затем Владыкин был болезненно самолюбив, чрезвычайно властолюбив и так падок на лесть, что при ее помощи от него можно было добиться всего. Человек развитой, довольно начитанный и умный, он считал себя чуть ли не гением. Капризен был невероятно, в дружбе вероломен, в слове не верен. Был также вспыльчив и чрезвычайно злопамятен. Кроме того, большой трус, в чем я тоже имел возможность убедиться. В начале революции совершенно растерялся, и, когда приходили крестьяне, он высылал к ним своего старика-отца. Воспитанным человеком в строгом смысле этого слова он, конечно, не был, но знал, что нельзя сморкаться без помощи платка, что, встав из-за стола, надо поблагодарить и прочее, но дальше этого его понятия не шли.

Владыкин сделал карьеру в Смоленске, поступив там в губземотдел. Он работал в качестве специалиста по коневодству. Каковы были основания к его назначению в то время, понять решительно невозможно, ибо коннозаводчиком он никогда не был, призовой конюшни не имел, лошадиным делом не занимался, специального образования в этой области также не получил, и в коннозаводских и спортивных кругах имя его было совершенно неизвестно. Тем не менее он был назначен, и это назначение, как ни странно, оказалось очень удачным. При всем моем нерасположении к Владыкину я признаю, что из всех специалистов по коневодству, начавших свою работу после революции, он оказался единственным, кто добился определенных результатов. Правда, эти результаты были несколько односторонни: все свелось лишь к созданию резвых лошадей, ибо по себе смоленским рысакам грош цена. Но все же это были положительные результаты, их нельзя не отметить.

Владыкин настолько зарекомендовал себя работой в Смоленске, что вскоре стал признанным хозяином коннозаводского дела в губернии и занял там приблизительно то положение, которое я занимал в Туле, с той разницей, что он не подвергался систематической и дикой травле, которой все время подвергался я. Успех Владыкина на коннозаводском поприще стал мне понятен позднее, когда я ближе познакомился с ним и узнал его взгляды на ведение и организацию дела.

До революции Владыкин в имении своего отца вел молочное хозяйство. По словам самого Владыкина, стадо ему пришлось создать самому: Владыкины были люди небогатые, купить первоклассный заграничный материал они не могли, а потому Владыкин начал создавать стадо сам, учился, ошибался, уяснял свои ошибки, а затем их исправлял. Все это делалось с весьма небольшими деньгами, стало быть, работать надо было вдумчиво и осторожно – лучший путь для достижения успеха. Успех, действительно, пришел: Владыкину удалось создать стадо высокой продуктивности, дело стало давать доход. В те годы он основательно ознакомился с литературой по этому вопросу, съездил за границу, посмотрел, как там ведется племенное дело. В результате всего этого у него сложились верные взгляды. Практика дала ему хорошие навыки и развила глаз, а необходимость считаться с финансовой стороной вопроса приучила к учету, статистике и плану, без чего нельзя удачно вести ни одного дела.

Таким образом, хотя в коннозаводском деле Владыкин и был совершенно новый человек, он не был таковым в животноводстве. В области коннозаводства Владыкин не пустился плыть без руля и без ветрил, не стал, как большинство наших специалистов, мотаться из стороны в сторону, а начал работать, положив в основу известный план. Хотя и поверхностно, но все же интереса ради я ознакомился с работой Владыкина в Смоленской губернии, о чем он не подозревал. Он решил разводить лошадей, применяя инбридинг,[210] затем стал учитывать удачность тех или иных соединений, и вот эти, столь простые для каждого посвященного истины и дали ему возможность создать маточное гнездо в Смоленской губернии. Из смоленских заводов вышло не только достаточное количество резвых лошадей, но и две-три действительно классные. С тем материалом, с которым начал работать Владыкин, лучших результатов достичь было нельзя, но оговорюсь, что единственной его задачей было получить ипподромную лошадь. Этого он достиг. Каких-либо более глубоких целей Владыкин не ставил, да и ставить не мог, погнавшись за двумя зайцами, он не поймал бы ни одного. В этом меня убеждает работа других специалистов советского образца: они потерпели полное фиаско, а имена их давным-давно забыты. Наша отрасль после революции оказалась чрезвычайно бедна талантами. Владыкин, Басов, может быть, Калинин[211] – вот и все, кто имел успех и обещает его в будущем. И это за целых одиннадцать лет!