Читаем Лошади в океане полностью

Лошади в океане

Громыхая костями,но спину почти не горбатя,в старом лыжном костюмена старом и пыльном Арбатев середине июля,в середине московского лета —Фальк!Мы тотчас свернули.Мне точно запомнилось это.У величья бываютодежды любого пошива,и оно надеваеткостюмы любого пошиба.Старый лыжный костюмон таскал фатовато и свойски,словно старый мундирнебывалого старого войска.Я же рядом шагал,молчаливо любуясь мундиромтех полков, где Шагал —рядовым, а Рембрандт — командиром,и где краски берутпрямо с неба — с небес отдирают,где не тягостен труди где мертвые не умирают.Так под небом Москвы,синим небом, застиранным, старым,не склонив головы,твердым шагом, ничуть не усталым,шел художник, влачилсвои старые синие крылья,и неважно, о чеммы тогда говорили.Ценности нынешнего дня«Пограмотней меня и покультурней…»Пограмотней меня и покультурней!Ваш мозг — моей яснее головы!Но вы не становились на котурны,на цыпочки не поднимались вы!А я — пусть на ходулях — дотянулся,взглянуть сумел поверх житья-бытья.Был в преисподней и домой вернулся.Вы — слушайте!Рассказываю — я.Климат не для часовЭтот климат — не для часов.Механизмы в неделю ржавеют.Потому, могу вас заверить,время заперто здесь на засов.Время то, что как ветер в степипо другим гуляет державам,здесь надежно сидит на цепи,ограничено звоном ржавым.За штанину не схватит оно.Не рванет за вами в погоню.Если здесь говорят: давно,это все равно, что сегодня.Часовые гремуче храпят,проворонив часы роковые,и дубовые стрелки скрипят,годовые и вековые.А бывает также, что вспятьвсе идет в этом микромире:шесть пробьет,а за ними — пять,а за ними пробьет четыре.И никто не крикнет: скорей!Зная, что скорей — не будет.А индустрия календарейкрепко спит и ее не будят.«Не сказав хоть „здравствуй“…»Не сказав хоть «здравствуй»,смотря под ноги,взимает государствосвои налоги.И общество все топчется,а не наоборот.Наверное, не хочетсяему идти вперед.«Никоторого самотека…»Никоторого самотека!Начинается суматоха.В этом хаосе есть закон.Есть порядок в этом борделе.В самом деле, на самом делеон действительно нам знаком.Паникуется, как положено,разворовывают, как велят,обижают, но по-хорошему,потому что потом — простят.И не озаренность наивная,не догадки о том о сем,а договоренность взаимнаявсех со всеми,всех обо всем.«Я в ваших хороводах отплясал…»

Перейти на страницу: