Лошади в океане

Мало я ходил по костелам.
Много я ходил по костям.
Слишком долго был я веселым.
Упрощал, а не обострял.

Между тем мой однофамилец,
бывший польский поэт Арнольд
Слуцкий,
   вместе с женою смылись
за границу из Польши родной.

Бывший польский подпольщик,
   Бывший
польской армии офицер,
удостоенный премии высшей,
образец, эталон, пример —

двум богам он давно молился,
двум заветам внимал равно.
Но не выдержал Слуцкий. Смылся.
Это было довольно давно.

А совсем недавно варшавский
ксендз
   и тамошний старожил
по фамилии пан Твардовский
по Арнольду мессу служил.

Мало было во мне интересу
к ритуалу. Я жил на бегу.
Описать эту странную мессу
и хочу я и не могу.

Говорят, хорошие вирши
пан Твардовский слагал в тиши.
Польской славе, беглой и бывшей,
мессу он сложил от души.

Что-то есть в поляках такое!
Кто, с отчаянья, двинул в бега,
кто, судьбу свою упокоя,
пану Богу теперь слуга.

Бог — большой, как медвежья полость.
Прикрывает размахом крыл
все, что надо — доблесть и подлость,
а сейчас Арнольда прикрыл.

Простираю к вечности руки
и просимое мне дают.
Из Варшавы доносятся звуки:
по Арнольду мессу поют!

Полвека спустя

Пишут книжки, мажут картинки!
Очень много мазилок, писак.
Очень много серой скотинки
в Аполлоновых корпусах.

В Аполлоновых батальонах
во главе угла, впереди,
все в вельветовых панталонах,
банты черные на груди.

А какой-нибудь — сбоку, сзади —
вдруг возьмет и перечеркнет
этот
в строе своем и ладе
столь устроенный, слаженный гнет.

И полвека спустя — читается!
Изучает его весь свет!
Остальное же все — не считается.
Банты все!
И весь вельвет.

«Мариэтта и Маргарита…»