Лоскутное одеяло

20 августа. Так упоительно на Икше гулять по лесу, собирать грибы - синее небо, спокойная вода, тихо-тихо. Но не тут-то было.

Приехали Патрис Шеро и Паскаль Греггори, привезли "Гамлета" и будут играть во МХАТе. Мы поехали их встречать, устроили обед, Инна показывала им Москву. Шеро очень симпатичный и скромный. "Гамлет" нам понравился и имел успех у публики. Запомнилась Гертруда, потом появился какой-то круглый толстячок, которого я никогда не видел ни в каких "Гамлетах", оказалось, что этот персонаж всегда купировали, а Шеро - нет. И на блестящий пол сцены вдруг вышел огромный настоящий конь с Лаэртом в седле!

На другой день, сменяя друг друга, приходили Натан Федоровский с братом Сашей, которого он перетащил в Берлин. У них здесь какие-то дела, которые то сверкают, то гаснут; вечером - немец Ганс, которого на самом деле звали Курт, но он откликался на Ганса. Приехал из Хельсинки от Кая Холмберга** и привез кофе, чай и копченые сосиски. И совсем уже поздно (у них ведь утро) явился Джон Мандельберг из Мельбурна, который все шьется с фильмом о Лиле Брик, говорил, что ведет переговоры с Ванессой Редгрейв и что в случае удачи - дело в шляпе. Но я уже остыл к этой затее, и мне надоели разговоры и Ванесса в шляпе или без. Где этот покой осеннего леса на Икше?

21 августа. Летом мы с Людмилой Хитяевой живем рядом на даче и в жаркие дни ходим купаться. И я был удивлен, что Людмила лишь немного плещется у самого берега. У всех еще в памяти знаменитая сцена из "Тихого Дона" самоубийство Дарьи. Неужели она не умеет плавать?

И вот однажды, возвращаясь с реки, мы разговорились:

- Герасимов нашел меня случайно. Я шла по коридору "Мосфильма" в строгом пиджаке, гладко причесанная. Ничего во мне не напоминало персонажа из "Тихого Дона", над которым он тогда уже трудился. Мы знали, что в его группе набирают актеров, что на Григория Мелехова он взял Петра Глебова, хотя уже начал снимать другого актера. Глебов же играл офицера в эпизоде. Герасимов вошел в павильон, а они - офицеры - в перерыве там в карты играли. "Кто это сидит?" Он увидел эти глаза, эти брови: "Ну-ка, давай-давай, подойди, пожалуйста". Сделали ему гумозный нос с горбинкой - и пошло-поехало... А раньше был утвержден Саша Шворин - красавец двухметрового роста... Пете же тогда было сорок три года, а Григорию двадцать три, и Герасимов сделал так, что зрители верили, что ему именно столько. Поразительно он это умел!

И вот - навстречу мне Герасимов: "Товарищ Хитяева? (так официально). Не хотели бы у меня сниматься в "Тихом Доне"?" Что может ответить провинциальная горьковская актриса? Правда, я уже снималась... но Герасимов, но "Тихий Дон"! Я сказала, что счастлива, "но я вам заранее говорю, что не знаю деревенской жизни, казацкого села. Я выросла в городе и вообще урбанистка". Меня он утвердил на глаз, безо всяких кинопроб. Я когда перечитала (уже знала, что Дарья), образ меня, естественно, захватил, но первым делом подумала: "Боже, она же там тонет, а я плавать не умею, как же буду тонуть? У меня водобоязнь, я страшная трусиха, с водой шутки плохи". И стала отказываться от роли. Но Герасимов меня уговорил. Я приехала в станицу, а он мне сразу: "Надо тело наращивать, моя дорогая, тело, тело! Что за крючок такой? (Будто он впервые меня видит.) Казачки - они знаешь какие? Посмотри вокруг". И тело мы набирали с Элиной Быстрицкой. Утром завтракали - стакан сметаны, ежедневно, я потом год видеть ее не могла, много белого хлеба, каши... Мы так раскормились, что мне одной порции борща уже было мало. И вскоре обросли мясом, и тут, и тут, стали такие крутые, что мои житейские платья на меня не налезали. Как писал Лесков в "Запечатленном ангеле": "Сама не рада, какая у меня по всем частям полнота пошла". А Сергей Аполлинариевич все требовал: "Тело! Тело!" - и добился нужного результата. Все восемь месяцев, пока снимались, мы ели-ели-ели. Помните, какие сильные руки у Аксиньи, когда она скалкой катает белье? А были слабые, изящные. А потом мы похудели, вошли в норму, Элина, например, сбросила двенадцать кило.