Лоскутное одеяло

9 июня. Мне рассказала Ирина Львовна Иоффе, ученый-японовед: молоденькой ее замели как японскую шпионку. Однажды в Лефортово она проснулась на рассвете от крика: "Прощайте! Передайте Сталину, что Примаков невиновен!" Что-то в этом духе, в точности услышанного она не ручалась, но что это, идя на казнь, кричал Примаков, произнеся свою фамилию, она помнит ясно. Рассказала мне, когда к слову пришлось. Как страшно!

21 июня. На моей памяти у нас никогда не ставили "Макбета" Верди. И вот приехала на два спектакля Английская Национальная опера. Я был потрясен и музыкой, и исполнением, и решением спектакля. Действие происходит в тридцатые годы, в эпоху тоталитаризма, с политическими убийствами, с сексотами... Фигуры напоминают нацистов и гепеушников. Леди Макбет пытается смыть кровь в ванной комнате, вся сцена в кафеле, никелированных кранах, зеркалах. Оркестр и исполнители выше всякой похвалы. (Постановщик Дэйвид Паунтни, леди Макбет Кристина Цисински.)

Ходил бы еще, да театр уехал.

"...Первая ария шла на кровати-балконе, под резким углом выступающей из покосившейся стены - мира ненаказуемой жестокости. Леди уходила из жизни в зияющей пустоте огромной ванной комнаты - части опостылевших пышных апартаментов, и символами ее бункерного безумия становилась рухнувшая полка над фарфоровой раковиной, обыкновенный щелчок выключателя.

Тиран Макбет вершил убийства - и наверху, на кромке банальной серой стены, мы видели головы стражников - точь-в-точь, как у Варлама в "Покаянии" Абуладзе".

Это из рецензии.

27 июня. Живем на Икше. И, надевая сандалии, вспомнил Эфиопию. Сандалии не чистил уже года три, а они все блестят - так мне начистили их мальчишки на улице Аддис-Абебы. В них, начищенных, я уже два раза колесил по Эфиопии и сколько хожу здесь - они все блестят! Постарались маленькие чистильщики, а я еще упирался. Было это у ворот нашего госпиталя Красного Креста.

Этот госпиталь - единственный наш за границей. Построили его после войны, и мы им все время козыряем. Наша, мол, помощь Эфиопии. Рядом стоят шведский, английский, еще чей-то госпитали Красного Креста - и все БЕСПЛАТНЫЕ. А наш нормальная платная поликлиника и больница. За каждый визит, за каждый укол плати. Когда мы снимали регистратуру, то старались, чтобы в кадр не попали кассовые аппараты - все равно вырежут. На приеме у педиатра я видел, как пришла молодая мать с дитятей, и наша советская врачиха сказала, что ребенку нужно двадцать уколов. Сколько это стоит? Столько-то. Услышав сумму, мать запеленала младенца и понуро ушла. Денег у нее на уколы не было. "Что же с дитем будет?" Врач пожала плечами, умывая руки (в прямом и переносном смысле): "Ребенок умрет. Но у них их много - одним больше, одним меньше..."

В регистратуре щелкают аппараты, больные протягивают деньги в окошко... Огромный штат бухгалтерии: считают, сортируют, пакуют деньги, пишут отчетности и радуются доходам - будет премия!

И диктор скажет: "Советская страна построила первый на африканском континенте госпиталь Красного Креста, адрес которого хорошо знают жители Эфиопии". О плате - молчок. Скажи я об этом, заказчик - советский Красный Крест - просто спустит меня с четвертого этажа, где у него просмотровый зал.

1 июля. Почти прочитал толстенную книгу "Дневники Евгения Шварца". Мало о ком пишет хорошо. Про Козинцева метко: "Помесь мимозы и крапивы". И то же можно сказать (судя по его описанию людей) и про самого Шварца, только крапивы больше, чем мимозы. А по его сказкам никогда этого не скажешь...

Читая Евг. Шварца, вспомнил гастроли, нет - декаду ленинградцев перед войной. Он пишет о дневном спектакле "Тень", который играл театр Акимова в Малом театре. Я был на этом спектакле, именно дневном, - господи, 50 лет назад! Помню, что мне очень понравилось, я много смеялся, и программа хранилась у меня долго, пропала в войну, когда эвакуировался.

В ту же декаду откуда-то с верхотуры смотрел и "Ромео и Джульетту" с Улановой и Сергеевым. И не понравилось, ибо не понял ни музыки, ни хореографии - откуда же? Мой багаж был - "Лебединое", "Баядерка", "Щелкунчик" да "Три толстяка". Но поддался ажиотажу вокруг Улановой, написал ей письмо в Ленинград с просьбой автографа, послал газетное фото, а получил замечательное фото с надписью, которое тоже пропало...

21 июля. 20 июля умер Параджанов. Пару месяцев назад его повезли на спецсамолете в Париж. Самолет оплатили французы, прислали за ним из Парижа в Ереван. Там ему стало полегче, но... Его доставили обратно в Ереван, и через три дня он скончался. Он был уже все время без сознания. Ему было шестьдесят шесть лет.

25 июля. Когда мы были у Козинцева в гостях в Комарово, он рассказал об Эйзенштейне:

На премьере "Александра Невского" к нему подходит Зархи и говорит: "Хотите знать мое откровенное мнение?" "Нет!" - моментально ответил С.М.

Рина Зеленая рассказала: в санатории Раневская сидела за столом с каким-то занудой, который все время хаял еду. И суп жидкий, и котлеты несоленые, и компот несладкий. (Может, и вправду?) За завтраком брезгливо говорит: