Лоскутное одеяло

15 июня. "Сколько веревочке ни виться, а конец виден" - нам велели подавать заявку на дипломную работу. В начале будущего года я должен предъявить документальный очерк. Как говорит Козинцев: "Послышался усиленный скрип мозгов", в результате я придумал вот что. Для моего поколения вахтанговский спектакль "Сирано де Бержерак" Ростана был откровением - пьесу на моем веку не ставили и даже не печатали, хотя существовал прекрасный перевод Т.Щепкиной-Куперник. Мы, студенты, знали оттуда наизусть отрывки, а Рязанов с его феноменальной памятью - целые монологи. Поэтому с особым любопытством и волнением поднимался я по крутым ступеням особняка Ермоловой на Никитском бульваре, где жила Татьяна Львовна. Когда-то кинохроника сняла на балконе этого дома М.Н.Ермолову в день ее юбилея. Это запоминающиеся кадры: взволнованная артистка всплескивала руками, хваталась за голову и металась при виде огромной толпы, которая пришла ее приветствовать.

Так вот, я вошел в подъезд под этим балконом, поднялся по крутой лестнице и очутился в прихожей, где высокая, худая женщина очень громко - так говорят глухие - кричала по телефону и только махнула мне рукой куда-то вбок пройдите, мол, туда. Я знал, что Щепкина-Куперник живет вместе с дочерью Ермоловой в ее квартире, и подумал про высокую женщину, что это она, - очень уж была похожа на Ермолову. Так и оказалось. В соседней комнате меня встретила Татьяна Львовна - небольшая круглая старушка. (Когда потом пришла высокая Ермолова, они выглядели как Пат и Паташон.) Для меня Щепкина-Куперник была реликвией, осколком империи, чем-то классическим - современницей Ростана и Чехова.

Часто бывая в Мелихово, она вспоминала: "Один из любимых его рассказов был такой: как он, Антон Павлович, будет директором Императорских театров и будет сидеть, развалясь, в креслах "не хуже Вашего превосходительства". И вот курьер доложит ему: "Ваше превосходительство, там бабы с пьесами пришли!" (Вот как у нас бабы с грибами к Маше ходят.) - "Ну, пусти". - И вдруг входите вы. "Ну, так уж и быть: по старому знакомству приму вашу пьесу...""

Так вот, "баба с пьесами" вела себя приветливо, разговаривала без старческого меканья, тихим голосом, неторопливо, с юмором. Комната ее была тоже из прошлого, с креслицами и пуфами, с ламбрекенами и плюшевыми подушками, а стены были густо увешаны фотографиями. Обращали на себя внимание два огромных фотопортрета в деревянных рамах. Такие были в моде в начале века. В одной была М.Ермолова, в другой - Н.Полынов, муж Татьяны Львовны, господин с бородкой и длинными острыми усами. Множество книг. Увидев марксовское издание Чехова, я вспомнил - такое же было у бабушки. Я вырос на этих томиках. Когда же принесли чай, мы сели за небольшой столик в углу гостиной и все стало вполне церемонным. Я склонял Татьяну Львовну сняться в небольшом очерке, мне хотелось, чтобы она повспоминала перед аппаратом. Рассказала бы о Ермоловой, об Александре Коллонтай, забытых Яворской или Радине. Какие они были? Воспоминания ее перемежались бы фотографиями, а иногда и сценами из спектакля. Например - она берет томик своих переводов Ростана, и на экране появляется фрагмент из "Сирано де Бержерака". Честно говоря, из-за него я и заварил эту кашу.

- А какое впечатление на вас произвел спектакль?

- Никакого.

- ???

- Да я его не видела. Конечно, они меня приглашали, и не раз, когда вернулись из эвакуации. Даже автомобиль прислали. Но мне сказали, что в театре страшный сквозняк. Отовсюду дует. Я очень боюсь сквозняков, у меня для этого есть все основания. Бог с ними, с Ростаном и Охлопковым. Представьте на минуту, что я простудилась и слегла - в моем-то возрасте!

- Действительно.

- Я слушала по радио большие сцены. Мне очень понравилась Мансурова. Это совсем не похоже на то, как играли раньше. У нее все как-то острее. Красивые интонации, музыкально. И слышно каждое слово!

Она считала, что рассказывать о Ермоловой бессмысленно потому, что ее нужно было видеть. Ведь она написала о ней целую книгу, все можно прочесть. О Чехове она тоже ничего нового не скажет, все есть в ее воспоминаниях (что тут возразить?). Если хотите узнать про эту легендарную Коллонтай - то чего же проще? Поезжайте на Калужскую и поговорите с ней. Разве я вам нужна для этого? Что же касается Яворской... Она интересна была в повседневности, артисткой же она была не Бог весть какой, больше славилась своими туалетами. Но Татьяна Львовна к ней хорошо относилась ("И к князю Барятинскому!") и говорить о ее сценических работах явно не хотела. А сниматься, чтобы посмотрели на нее, на Щепкину-Куперник?

- Это интереснее было сделать полвека назад. Я тогда моложе и лучше, кажется, была.

Лукаво улыбаясь, Татьяна Львовна дала понять, что встреча закончена. Вот вам, бабушка, и "Сирано де Бержерак".

И тут меня пригласила Лидия Ильинична Степанова ассистентом на фильм "Имени Сталина" - о ЗИСе. Дирекция ВГИКа решила, что там я и сниму диплом. Это, правда, не экскурсы к Чехову или Ростану, а всего лишь в цеха, но тем идейнее!

1950