Lost in the Funhouse

Но эмоциональным зенитом проекта стало появление специального гостя Хауди Дуди, который был настоящим оригинальным Хауди Дуди, хотя второй, более новый Дуди, которого называли Фото Дуди (потому что он хорошо фотографировал), также был привлечен, и именно Берт Дуброу из Grahm сделал все это возможным. Энди знал, что Дуброу был приятелем Баффало Боба Смита, который, конечно же, был лучшим другом Хауди. Энди позвонил Дуброу и сказал: "Ты должен оказать мне услугу. Ты должен достать мне Хауди". Дуброу уговорил Буффало Боба подыграть ему, что означало, что Буффало Боб прилетел для записи голоса Хауди, который во время звукозаписи постоянно срывался в спазмы кашля, что пугало Энди - особенно когда Буффало Боб в какой-то момент захрипел и пробурчал: "Можно мне попить воды? Мое гребаное горло меня убивает!". "Энди был потрясен", - вспоминает Змуда. "И он хотел убраться оттуда к чертям собачьим. Весь этот воображаемый мир, который он любил, разрушался прямо на его глазах". И еще одна история, когда Энди думал, что впервые встретится с Хауди перед репетицией, и был так взволнован, что не мог уснуть накануне, а потом все время спрашивал у людей из команды, которые видели Хауди: "Какой он? Какой он?", а потом он нервно подошел к кукле, которая для него совсем не была куклой, и вдруг закричал: "Это не Хауди! Это фальшивка! Это Фото Дуди!" И он побежал в свою гримерку и запер дверь, через которую слышались рыдания, звуки бьющихся предметов и... Змуда всегда любил рассказывать эту историю. По словам Даброу, который услышал ее непосредственно от оригинального кукловода Хауди Пэди Блэквуда, который присутствовал на спецвыпуске, Энди с самого начала объявил всем присутствующим: "Пожалуйста, не показывайте мне Хауди. Первый раз я хочу увидеть Хауди только во время съемок". Так он и репетировал с Фото Дуди до того момента, когда включились камеры, и тогда он наконец-то встретился с героем своего детства, "первой звездой, о которой я узнал за всю свою жизнь", и они были вместе в нежном единении, причем Энди не просто говорил с куклой, а деликатно общался с ней и делился самой элементарной частью своей души - "Хауди, я просто хочу, чтобы ты знал, что я с нетерпением ждал встречи с тобой и возможности поговорить с тобой вот так всю свою жизнь. И вот наконец я смог, и я хочу, чтобы ты знал, что я люблю тебя и не могу пережить то, что происходит сейчас, в этот момент. Я не могу в это поверить. Я мечтала об этом всю свою жизнь, и я хотела бы, чтобы мы могли проговорить восемь часов. Мне так много хочется тебе сказать. Мне так много нужно сказать....". И его глаза, казалось, затуманились во время их долгого, искреннего разговора, в котором Хауди рассказал о том, как прожил в коробке семнадцать лет ("Ого, - сказал Энди, - разве это не скучно?"), поблагодарил Энди за его бесчисленные теплые слова и объяснил, что Буффало Боб не сможет быть сегодня вечером, потому что у него есть какое-то другое шоу - что, по частному мнению Энди, было не так уж и плохо. А в самом конце спецвыпуска Иностранец, подводя итог всему произошедшему, заметил: To have de Howdy Doody ... oh! dat was touching you know because then you think you have Howdy Doody and eet's going to be funny but eet's really serious I think eet was brilliant and Has-Been Corner, eh, dat ees bad taste, went a little too far ... but you know lots of show ees very stupid but lots of eet was very good.....

Мэл вспоминала кашель, как Энди часто кашлял во время репетиций и съемок. "Он говорил, что это ерунда, просто небольшая простуда или что-то в этом роде. Но кашель все не проходил и не проходил. Я сказал: "Энди, ты должен пойти к врачу". Он ответил: "Я вообще-то не хожу к врачам, я хожу к холистическим практикам". Он боролся и боролся со мной по этому поводу". В общем, он всегда кашлял. Все знали, что он всегда кашлял. Это было что-то вроде привычки. А "Плач" никогда не помогал - все эти кровоточащие сокращения пищевода, которые были довольно жестокими, чтобы издавать громкие ритмичные "эээээээээээээээээээээээээээээээээээээээээээээээээээээээээээээээээээээээээээээээээээээээээ", которые доводили его до ударных. Но это было, конечно, ерундой. Все знали. Это была просто привычка.