Лот праведный. Лабиринт

И вспоминалась ему гора Азур,³⁸ на которой по приказу Аврама совершил отец несчастный заклание чада своего. И что казалось ему тогда делом благим, поучительным, вызывало теперь сомнение и страх греха непрощенного. И вспоминались ему будто знаки предупреждающие, которые явил ему Бог в тот день роковой. И как ребенок связанный бился неистово головой о камень жертвенника. И как нож выпадал дважды из дрожащей руки отца. И как Гошеа угодливый, которому приказал Аврам держать ноги ребенка, вдруг взвыл от страха и отскочил, увидев гада под ногами своими, выползшего неизвестно откуда. И как над вершиной вдруг ветер смерчом пронесся в тот самый миг, когда брызнула кровь первая из горла надрезанного – и отбросил нож отец. А потом дело закончил тот же Гошеа – нельзя ведь было так оставлять. И даже костер жертвенный не хотел сразу загораться – видно неугодно было приношение нечистое Господу, и в последний раз послал он предупреждение свое неразумному Авраму. Но и тут Аврам приказал довести дело до конца. И сожгли тело. И заставил Аврам вдыхать людей пришедших смрад греха. И заставил смотреть, как тело обугленное разрезает безжалостно Гошеа ножом, отделяя мясо от костей, чтобы сложить кости в горшок большой и закопать, а плоть раскидать в четыре стороны…

И не с того ли дня и начались все несчастья их последующие?..

И вздыхает тяжело Аврам. Донимает его жажда, горит огнем сухим в груди, но лень ему встать и выйти из тени за водой. И находит он даже удовольствие утешительное в муке своей. И хочется ему даже умереть. И молит он безмолвно у Бога смерти как исхода от мук и унижения – или прощения просит, помощи, чтобы выполнить долг свой и получить обещанное. Слова просит – исхода любого. Но молчит Бог Его. Молчит!..

4

Долго думал Лот, какой подарок преподнести высокому вельможе в придачу к стрелам, но, сколько не гадал, выходило, что ничем такого богача не удивишь. И решил Лот посоветоваться с Хенумом – уж он-то должен знать, чем лучше отдарить щедрого князя. И пришел вечером Лот к горшечнику и рассказал, как все было, без утайки. И расплатился он с Хенумом с лихвой и за кувшин разбитый, и за страх, что навела на горшечника стрела выпущенная вельможей. И когда узнал Хенум, кто над ним подшутил, удивился он сильно и оробел.

– О Птах, прародитель, слава тебе, что отвел от меня смерть неожиданную, иначе трепетала бы сейчас от страха моя Ба³⁹ в лапах жестоких Анубиса!⁴⁰ – вскричал пораженный Хенум.

И все никак не верилось ему, что столь высокородный семер⁴¹ почтил вниманием лавку бедняка и щедро расплатился за товар. И сказал Хенум, что сам бы он не посмел взять и кедета медного с могущественного Аменанха, хоть бы тот забрал весь товар из его лавки.

– Этот Аменнах – не просто племянник фараона и Великий Князь. Поговаривают, что сам он метит на место фараона, – сказал Хенум, понизив голос.

– А разве у фараона нет сына? – удивился Лот.

– Есть, да хранит его Амон от всех напастей! – воскликнул Хенум и сразу перешел на шепот, даже настороженно оглянулся по сторонам. – Но говорят, что эрпат⁴² не очень-то рвется возложить священный клафт⁴³ на свое чело, хоть и стар уже отец его божественный и пришла пора сыну понемногу брать власть в свои руки.

– Как же это может быть, чтобы не желал наследник имения отцовского? – еще больше удивился Лот.

– А вот так. Сызмальства у эрпата страсть к учению. Почти все детство свое и юность провел он в храмах за чтением папирусов, и посвятил бы он свою жизнь служению богам и изучению тайных наук, стал жрецом, если бы не отец его, что призвал сына властно. И вынужден был эрпат подчиниться фараону, и стал отец посылать сына по делам государственным по всей стране, надеясь отвлечь путешествиями деятельными от жизни в затворничестве. Но мягким оказался нрав у эрпата, словно у девушки. И хоть старался он выполнять поручения отца своего могущественного со всем прилежанием, но не всегда проявлял строгость в делах с хети и этим не раз вызывал неудовольствие фараона.

– И что с того, что у юноши характер добрый? – возразил Лот. – Как придет ему время воссесть на престол, как почувствует он власть свою над огромной страной и народом бесчисленным, так сразу и переменится. Власть имеет чудесную силу менять людей неузнаваемо.

– Может и так, – не стал спорить Хенум. – Только царевич пока что от власти бежит, а вот Аменанх к ней рвется всеми силами. Он уже и сейчас ведет себя так, словно дело решенное – и быть ему фараоном. И многие из знати на его стороне. Кого подарками щедрыми купил, кому должности хлебные пообещал, а кого и запугал угрозами.

– А что же фараон? Разве не знает он о происках племянника своего, если даже тебе, простому горшечнику, об этом известно?