Lot-Te-Rей (СИ)

На следующий день в приюте проходил объединенный праздник семьи и удетерения. Поскольку интернат был крупнейшим в городе, чаще всего площадки для встреч детей и взрослых располагались именно здесь. Пары, желающие взять на воспитание несовершеннолетнего хумано, приходили для знакомства с будущими отпрысками, и коридоры школы заполняла пестрая толпа евро-азиатцев. Принятие, или выражаясь официальным термином, adoptация детей в семью всячески поощрялась объединенным правительством, она сулила налоговые льготы и социальную защиту, но одновременно накладывала на adoptирующую пару немало обязательств. Нужно было прослушать курс лекций по толерантному воспитанию, обеспечить ребенку полную свободу самовыражения, сама же семья с момента adoptации оказывалась под пристальным вниманием социальных работников. Всё это отпугивало евро-азиатцев, поэтому, несмотря на массированную государственную рекламу полноценных семей, состоящих из двух-трёх родителей и пары adopted хумано, год за годом кривая удетерения падала. А вот число экскурсантов, посещающих приюты во время праздников семьи, напротив росло. На молодых хумано приходили посмотреть, как на обезьянок в зоопарке. Им приносили конфеты и игрушки, с ними пытались заговорить и посюсюкать. Особую активность проявляли пожилые пары. Накаченные силиконом ярко накрашенные существа неопределённого пола бродили по коридорам, а при виде очередного подростка растягивали губы в пластиковых улыбках, яростно махали руками и кричали: "Привет! Как дела?"

- Пойдём, я тебя с кем-то познакомлю, - сказал Иван Вирджинии, взяв девушку под локоть.

- С кем? На тебя подали заявку adoptации? - спросила девушка.

Иван хмыкнул.

- Вряд ли кто-то из этих фриков рискнет удетерить меня.

Словно в опровержение этих слов накачанный хумано в обтягивающих кожаных шортах и жилетке на голое тело яростно замахал Ивану рукой и, широко растягивая пластиковую улыбку, прокричал:

- Эй, как дела?

Глаза Ивана быстро забегали по сторонам. Он отпустил локоть Вирджинии и вороватой походкой вплотную приблизился к хумано.

- Слышь, есть чё? - спросил он, подмигивая фрику. - Нас с корешком с утра ломает жестко. Давай, чё, раскумаримся на троих, а?

Хумано отчаянно закивал головой и, продолжая улыбаться, сделал шаг назад.

- Давай, чё? - продолжал наседать Иван. - Свободный мир, каждый может словить свою частичку кайфа.

- Нет, сегодня нет ничего, - поросячьи глазки хумано, подведённые яркими фиолетовыми тенями, быстро заморгали. - Потом! Я потом принесу.

При этих словах Иван резко отвернулся и, снова подхватив Вирджинию под локоть, зашагал прочь. Он шёл быстро, исподлобья глядя сквозь толпу. Больше никто не сделал попыток заговорить ни с ним, ни с Вирджинией.

На футбольной площадке школьного стадиона расположились для пикника небольшие группы взрослых и детей. На жёсткой траве, специально выведенной для засевания спортивных арен, были раскинуты одинаковые пледы, стояли пластиковые бутылки с соками и картонки с бутербродами. Не разбирая дороги, Иван уверенно шёл по пледам в сторону трибун. Неожиданно он коротко свистнул, и тут же с травы поднялись двое подростков. Они были не похожи на своих сверстников, ходивших с одинаковым маникюром и прятавших признаки пола под одеждой унисекс. Хотя оба ребенка носили джинсы и длинные рубахи, гендерные различия между ними сразу бросались в глаза. Волосы мальчика были короткими, у девочки, напротив, они спадали на плечи. Ещё пару месяцев назад Вирджиния нашла бы такое подчёркивание половых различий, по меньшей мере, вызывающим, но сейчас старомодные причёски детей показались ей вполне естественными и даже привлекательными.

Иван и дети обнялись.

- Вырос-вырос! - сказал Иван, хлопая мальчика по плечу, и тут же обратился к девочке. - Что Настасья, строишь тьюторов?

Дети весело защебетали в ответ на непонятном Вирджинии языке.

- Подождите, не так быстро! - поднял руку Иван. Дайте я вас сначала познакомлю.

- Это Колька, это Настасья, - коротко сказал он. - А это Вирджиния. Прилюдно называйте её Вирджином.

Дети приветливо улыбнулись. В уголках глаз Ивана также мелькнула улыбка.

Настасья, Колька и Иван снова заговорили о чём-то на мягком мелодичном языке, согласные звуки которого чередовались с напевными гласными.

- Ты извини, - сказал Иван. - Друг с другом мы общаемся только на русском, чтобы младшие не забыли язык.

Вирджиния кивнула.

- А где ваш роди... А где ваша мама? - спросила она, понизив голос.

Иван пожал плечами.

- Ей редко дают свидания. Она всё пытается оформить заявку на удетерение хотя бы кого-нибудь из нас, но, думаю, это гиблое дело. А вот других претендентов немало, так что мы часто встречаемся на объединённых праздниках семьи.

- А вдруг кто-нибудь захочет по-настоящему удетерить твоих, эээ... - Вирджиния не могла подобрать подходящее слово.

- Брата и сестру, - подсказал Иван. - Они приходятся мне братом и сестрой, Вирджиния.

- Ну, да! Ты говорил, я просто забыла. Вдруг кто-то возьмет и adoptирует их?

- Ну, это вряд ли, - улыбнулся Иван.