Лотэр

- И где же твой наследник? - спросил Лотэр, готовясь к новому раунду пыток.

- Там, где ты никогда его не найдешь.

Но Лотэр нашел.

Двигаясь, словно тень, безмолвный, словно смерть, склонился он над маленькой колыбелькой. Оттуда на него смотрел светловолосый малыш, вцепившись в его палец своей крошечной ручонкой.

Почему он снова видел эту сцену? О чем пыталось сказать ему подсознание?

Когда рассвет был близок, он сбавил темп поисков и вскоре остановился совсем. Стекающий по его спине и лицу пот смешивался с дождем.

На светлеющее небо он бросил осуждающий взгляд. Лотэр не обнаружил никаких следов Дорады.

То мощное присутствие, которое он ощущал раньше, растворилось полностью.

Еще одна ночь впустую. Окажется ли она той, когда мой рассудок изменит мне навсегда? Он сжал голову руками.

И хотя он старался не думать о коронах, дурные предчувствия относительно будущего Элизабет давили на него непрерывно, как много веков назад давила на него земля.

Я так ее хочу! Что же мне, черт побери, делать?

В конце концов, он отыщет кольцо. Тогда у него будут три возможных сценария.

Он может пожелать вернуться назад во времени, чтобы полностью стереть свои клятвы. Тогда же он изгонит Саройю, а потом использует это время, чтобы завоевать Элизабет, обращаясь с ней как с королевой.

Или же он пожелает вернуться назад, но ему это не удастся - клятвы сами по себе могут удержать его от использования кольца подобным образом. Он ведь обещал сделать все, что в его силах , чтобы превратить Саройю в бессмертную и избавиться от Элизабет.

А это значило, что любая попытка поступить наоборот встретит сопротивление.

Если все остальное тоже не сработает, он может оставить Элизабет у Карги, а потом сжечь себя под солнцем.

Искать собственной смерти, прожив так долго…?

Однако попытка суицида также будет нарушать клятвы Саройе. Можно ли будет вообще выдержать это принуждение - и боль - достаточно долго, чтобы умереть ради Элизабет.

Все три сценария подразумевали, что он и в самом деле достанет талисман, способный уничтожить его Невесту.

Этот риск…

Ни рассказать кому-то о своем соглашении, ни попросить о помощи он не мог, не нарушив условия сделки с богиней.

Он не мог даже предупредить Элизабет, отправив ее подальше от себя. Хотя это бы мало что изменило. Кольцо действовало на любом расстоянии.

Из этого смертельного лабиринта собственных поступков он не видел никакого выхода.

Меня сгубила моя собственная самонадеянность, моя алчная жажда мести. Будут ли мои грехи смертными в буквальном смысле?

И все собранные им долги никак не могли помочь ему избавиться от его собственного. Его единственная надежда - равно как и приговор Невесте - все было связано с кольцом.

Когда он уже собрался переместиться обратно к Элизабет на дневной промежуток времени, чтобы забыться, погрузившись в ее тело и аромат, сквозь шум дождя он услышал визг валькирии.

Может быть это Никс? Несмотря на свое вероломство она всегда, казалось, его понимала. Может быть, она не откажет ему в одной просьбе, он вполне это заслужил.

Когда его напряженный разум уже находился на грани разрушения, он решил проглотить свою гордость и обратиться к единственному существу, способному разглядеть его оковы.

Он переместился к Вал Холлу, оставаясь в тумане, ожидая.

Мгновенье спустя на парадном крыльце появилась Никс, протягивая кружащим в воздухе призракам локон черных волос.

Волосы были их согласованной платой. Лотэр знал, что когда Бич соберет достаточно волос, чтобы сплести косу определенной длины, его призраки смогут на какое-то время подчинить своей воле всех валькирий.

Могущественные валькирии будут порабощены. Этого он ждал с нетерпением.

Никс приближалась к нему под моросящим дождем с самым беспечным выражением лица. Когда-то давно она сказала, что ее дар предвидения с ним не работает.

Что его полностью устраивало, раз уж с ней не работала его интуиция.

Однако сейчас он полагался на ее способность, ни много ни мало, прочесть то, что у него на уме - способность, которая была по силам только богине.

И на плече у нее что - сидела ебучая летучая мышь? Надпись на ее розовой футболке гласила: "Почему мы не можем быть друзьями?"

Проницательно, Никс. Действительно проницательно.

Она остановилась в метре от него. Они безмолвно стояли, оценивая друг друга.

Ее длинные влажные черные волосы были взлохмачены ветром, ее широко расставленные золотистые глаза - непроницаемы.