Лотос

Я не могу сдержать расплывшуюся на лице улыбку, когда читаю это письмо.

– Мои комиксы. Я могу забрать их в полицейском участке.

– Дерьмо. Это превосходно. Они больше не нужны им в качестве улик?

Я быстро качаю головой.

– Они закрывают дело, – отвечаю я.

– Ох. Это… хорошо? – осторожно осведомляется Гейб, закидывая влажное полотенце на левое плечо. – Разве это не означает, что ты, вероятно, никогда не получишь никаких реальных ответов?

– Полагаю, так и есть.

Мой тон нейтрален, как и мои мысли по этому поводу. Я отчаянно нуждался в ответах в течение тех первых нескольких недель, даже месяцев, но теперь я успокоился. Я доволен. Я наконец-то принимаю то, что случилось со мной… Это больше не часть моего настоящего. Настоящего, которое мне все больше нравится, если не считать моего романтического интереса к девушке, которая сбивает меня с толку.

Я не вижу смысла возвращаться к прошлому. Ответы ничего не изменят. Они только помешают моему исцелению.

Так будет лучше.

Гейб прикусывает губу, изучая меня, пока его пальцы бесцельно теребят кончик банного полотенца.

– Ну, я собирался после работы съездить на Женевское озеро и поужинать с папой, но могу перенести, если хочешь. Вместо этого я отвезу тебя в участок.

Тронутый его великодушным предложением, я отрываю взгляд от письма, которое успел дважды перечитать.

– В этом нет необходимости, но я ценю инициативу. Вероятно, мы сможем поехать завтра.

– Можно и так. В противном случае, я уверен, Сидни подбросила бы тебя.

Моя кожа горит, и моя реакция, должно быть, заметна, поскольку я переминаюсь с ноги на ногу и отхожу положить почту на кофейный столик.

Гейб шипит:

– Ауч. Что-то случилось, не так ли?

– Что-то, да.

– Черт возьми, – ругается он, размахивая полотенцем у угла стены, где кухня переходит в коридор. Он издает рычащий звук, от него веет разочарованием. – Я сказал ей не заходить так далеко с тобой. Я сверну ей шею.

– Я бы предпочел, чтобы ты этого не делал, – вздыхаю я, падая обратно на диван.

– Она обещала, что не ранит тебя.

Я чувствую, как Гейб подходит ко мне сзади, наклоняется вперед, опираясь на подлокотник. Черты его лица напряжены. Он, очевидно, заботится обо мне, и это приятное чувство – знать, что ему небезразлично мое благополучие.

– Вряд ли она этого хотела. Ее намерения чисты, но исполнение оставляет желать лучшего.

Смешок поддерживает меня, пока Гейб делает несколько шагов к тому месту, где я сижу, и плюхается на кресло с тяжелым вздохом.

– Это хороший способ сказать, что она горячая штучка. – Периферийным зрением я вижу, что он пытается прочитать мои мысли. – Итак, что произошло? Вы, ребята… переспали?

– Если ты так перефразировал половой акт, то нет. Не совсем.

– Что же тогда?

Воспоминания о Сидни, извивающейся меж моих бедер, о моих пальцах внутри ее, стонах, вздохах и взрывах – все это врезается в меня, заставляя мою шею гореть.

– Это личное, – выдавливаю я.

Гейб приподнимает одну бровь – вопрос и недовольство.

– Черт, ладно. Но я предположу, что это связано с сексом, потому что это Сидни.

– Что ты имеешь в виду?

– Я имею в виду, что она сексуальна по натуре. В этом плане у нее нет недостатка в уверенности. Ее заставляют убегать другие вещи.

– Обязательства, – догадываюсь я.

– Обязательства. Эмоциональная привязанность. Вся эта слащавая любовная чепуха.

Интересно, почему так? Кто-то причинил ей боль? Предал ее доверие? Похоже, у Сидни есть глубоко укоренившиеся комплексы, когда речь заходит о сердечных делах, и я не знаю, как это исправить. Я откидываюсь на подушки, положив по одной руке на каждое колено.

– Мы не разговаривали четыре дня. Это ощущается неприятно.

Гейб сочувственно вздыхает рядом со мной.

– Что ж, теперь, когда ты понимаешь, что я хорош в советах, можешь воспользоваться какими-то из них – найти, чем отвлечься. С глаз долой, из сердца вон, понимаешь?

– Она всегда у меня в сердце.

– Только не тогда, когда у тебя в постели еще одно хорошенькое личико. Черт возьми, это даже необязательно должно быть связано с сексом. Сходи на свидание. Болтай и смейся, объедаясь гребаной итальянской едой или чем-то таким, – говорит он мне, его слова почти умоляющие. – Тебе это нужно, Оливер. Эта история с Сид… Она ни к чему не приведет. Ты навсегда останешься в этом душераздирающем подвешенном состоянии. Выбирайся и получай удовольствие.

Инстинктивно мне хочется воспротивиться его словам; сказать, чтобы он не совал нос не в свое дело; убедить, что больше всего удовольствия я получаю рядом с Сидни.

Но я этого не делаю, потому что его слова звучат довольно разумно.

Испуская еще один вздох, я киваю.

– Возможно, ты и прав. Есть кое-кто… Женщина, с которой я недавно познакомился в библиотеке. Она довольно милая.

– Ни фига себе, правда? – Гейб хлопает меня по спине с такой силой, что я вздрагиваю. – Вот так, приятель. Как ее зовут? Она горячая?

– Табита. Она очень красивая и добродушная. Она – одна из выживших жертв серийного убийцы, дело произошло не так давно, – объясняю я.