Лотос

Острая печаль охватывает меня, когда я вспоминаю подробности, которые прочитал о ее деле. Табита наблюдала, как ее любимый мужчина умирал прямо у нее на глазах, беспомощная, не зная, что беременна его ребенком. Мне становится дурно от одной этой мысли. И я задумываюсь, как у этой женщины получается быть такой здравомыслящей и доброй. Она говорила, что я достойный человек, но это же можно сказать и о ней.

– Я очень восхищаюсь твоей стойкостью и красноречием. Твоей дочери повезло иметь такой пример для подражания.

– Это очень мило с твоей стороны, Оливер. Я надеюсь, что смогу заставить ее гордиться мной. Быть матерью-одиночкой – это ежедневная борьба, я даже почти не выхожу на улицу одна. Сегодняшний вечер – приятное исключение.

– Для меня честь, что ты решила провести его со мной.

Табита с робкой улыбкой прижимает подбородок к груди, размазывая плов по тарелке.

– На самом деле это мое первое свидание после похищения. Прошло почти два года.

– Ох, я понимаю. – Хотя в этом есть смысл, я все же немного удивлен ее заявлением. Табита окружена яркой, чарующей аурой, и ее внутренняя и внешняя красота хорошо заметна. – Я могу представить, как нелегко было на это решиться, учитывая твое прошлое. Необходимость двигаться вперед после потери возлюбленного похожа на тяжелое усилие. Даже невозможное.

Боже, я не могу себе такого представить. Я не могу представить, каково потерять Сидни. От этой мысли у меня сердце подступает к горлу.

Табита, кажется, на мгновение отвлекается, погружаясь в воспоминания, но в итоге все же возвращает ко мне свое внимание и кивает.

– Я никогда не смогу полностью оправиться. Он всегда будет частью меня и нашей дочери, – шепчет она, вертя в пальцах матерчатую салфетку. – Это невозможно забыть. Боль никуда не уходит. Ты просто… привыкаешь. Привыкаешь к пустоте и строишь свою жизнь вокруг этого недостающего фрагмента, надеясь, что однажды что-то появится и отвлечет ровно настолько, чтобы боль утихла… Даже если ненадолго.

Ее слова тяжелым грузом ложатся мне на сердце, и я снова думаю о Сидни. Думаю о ее словах, которые заполнили мое сердце: «Ты понятия не имеешь, каково это – быть преследуемой тобой в течение двадцати двух лет». Чувствовала ли она то же самое, что чувствует Табита? Был ли я такой пустотой?

Я даже не осознаю, что ушел в себя, пока Табита не накрывает мою ладонь на столе, а ее мягкий взгляд не возвращает меня в настоящее.

– Кого ты любишь, Оливер?

– Прошу прощения?

Прежде чем отпустить меня, Табита нежно сжимает мою руку.

– Этот взгляд в твоих глазах – я узнаю его. Я смотрела в такие глаза каждый божий день.

Еще одна давящая тяжесть, когда я сглатываю твердый комок.

– Кое-кто мне очень дорог. Но я боюсь, что она не чувствует того же самого.

– Соседка?

Я киваю с вопросом на лице.

– Да. Как ты поняла?

– У меня хорошо развита интуиция, – усмехается она, откусывая еще кусочек, затем добавляет: – Синий.

Мы негромко смеемся, и я поддразниваю:

– Значит, ты, должно быть, знаешь и об интересе моего брата к тебе. Он назвал тебя сногсшибательной.

– Ох, правда? – Невозможно не заметить румянец, заливающий ее щеки. – Я польщена. Он показался мне милым. Гейб, верно?

– Да. Он очень поддерживал меня на протяжении всего этого.

– Важно, чтобы люди были на нашей стороне, поддерживали нас, – соглашается она. Голова Табиты слегка наклоняется вправо, когда она заканчивает жевать курицу. – А иногда нам нужно самим быть своей группой поддержки.

Мои глаза следят за ее задумчивым выражением лица.

– Как это?

– Мы должны бороться за то, что в наших сердцах. Никто другой не сможет сделать это за нас, – многозначительно говорит она мне. – И если есть что-то на этой земле, за что стоит бороться, так это любовь.

Любовь.

Тепло разливается во мне, когда лицо Сидни захватывает мой разум, и я растворяюсь в ее улыбке, смехе, смелости, юморе, искусстве, а также в ее отвратительных танцевальных движениях. Я прокручиваю в памяти наши поцелуи, наполненные волшебством и возможностями. Я таю от каждой шутки «тук-тук», от каждого нежного объятия, от каждого киновечера, когда она лежит у меня на коленях так, как будто я ей дорог.

Как будто я принадлежу ей.

Я чуть не задыхаюсь от шквала мыслей и эмоций, когда смотрю на Табиту.

– Я не уверен, что делать, – признаюсь я торжественно, со страхом.

Ободряющая улыбка Табиты сияет мне в ответ.

– Будь смелым. Будь уверенным. Будь решительным, – говорит она, ее голос полон искренности, когда она снова тянется к моей руке. – Будь красным.

Глава 21 Сидни

Я обжималась со своим лучшим другом на диване, а потом разбила ему сердце.