Лотос

Я замечаю, как ее глаза на мгновение встречаются с глазами Гейба, прежде чем они быстро прощаются, и мы с Табитой выходим на улицу. На улице морозно, с неба сыплются легкие снежинки. Пока мы идем к автомобилю Табиты, луна отбрасывает на нее рассеянный свет, освещая ее молочно-белую кожу.

Резкий скребущий звук привлекает мое внимание. Я смотрю направо и обнаруживаю Сидни, которая счищает куски льда со своего лобового стекла, ее голые ноги дрожат под длинным зимним пальто. Меня охватывает нерешительность, когда я окликаю Табиту:

– Подожди секунду, пожалуйста. Приношу свои извинения.

Табита замечает источник моего волнения и с улыбкой кивает, а затем скользит на водительское сиденье.

– Не беспокойся. Я прогрею для тебя машину.

Сидни отрывается от своего занятия, пепельно-светлые волосы выбиваются из-под розовой бини[38], руки без перчаток почти совпадают по цвету с шапкой. Когда я подхожу, меня встречает вымученная улыбка.

– Ты выглядишь так, будто промерзла до костей, – говорю я, подходя к ней и беря скребок для льда. – Позволь мне. Садись внутрь, чтобы согреться.

Какое-то время Сидни колеблется, но в итоге все же уступает мне. После этого она бросает на меня мимолетный взгляд и уходит, пританцовывая.

– Все, чего я хочу на Рождество, – это научиться дистанционно запускать машину, – выдыхает она сквозь холодный и призрачный воздух. – Спасибо.

Улыбаясь в ответ, я наблюдаю, как она садится в машину, и заканчиваю счищать с окна тонкий слой инея. Когда все готово и оставшийся лед тает от заведенного автомобиля, я подхожу к водительскому месту и передаю ей инструмент через открытое окно.

– Я действительно ценю твою помощь. Я забыла прогреть машину и опаздываю на работу.

– Без проблем, – отвечаю я приглушенным и тоскливым голосом. Я призываю свои ноги отступить, и все же они не повинуются. Наши взгляды притягиваются друг к другу, как магниты, тепла между нами почти достаточно, чтобы заставить меня забыть, что я стою посреди тундры Среднего Запада. – Что ж, хорошей смены. Береги себя.

– У тебя свидание? – выпаливает она, прежде чем я отворачиваюсь. Ее глаза расстроенно мерцают под огромными очками, пальцы яростно сжимают руль.

Странный укол вины пронзает меня. Сидни ясно дала понять, что не заинтересована в романтических отношениях со мной.

– Да, с Табитой. Мы будем есть итальянские блюда.

Черты ее лица искажаются страданием, но она пытается скрыть свою реакцию, сверкнув мне зубами в натянутой улыбке.

– Замечательно. Желаю хорошо провести время.

Я отвечаю одобрительным кивком, прежде чем наклонить голову и засунуть руки в карманы.

– Ладно, что ж, хорошей ночи.

– Хорошей ночи. – Челюсть Сидни напрягается, ее глаза блестят, когда она смотрит прямо перед собой, все еще сжимая руль. Она окликает меня еще раз, прежде чем я возвращаюсь на свою подъездную дорожку: – Оливер…

Я замираю.

– Да?

Слова танцуют в глубине ее горла, – обжигающие, опаляющие, жаждущие освобождения. Но она проглатывает их, и ее слабая улыбка выражает прощание.

– Ничего. Увидимся.

Подняв стекло, Сидни съезжает с дорожки, оставляя меня один на один с множеством вопросов и снежинками в волосах.

* * *

– Любимый цвет? – спрашивает она меня, нарезая курицу на маленькие кусочки.

Я долго накручиваю лингвини[39] на зубцы вилки, из-за волнения у меня пропал аппетит. Табита сидит напротив меня в уютной кабинке, беседа непринужденная, вопросы простые. Она восхитительная собеседница, всегда улыбается и никогда не заставляет меня чувствовать себя неловко или не в своей тарелке. И все же мой желудок все еще скручивается в узел, пока я играю со своей пастой.

– Красный, наверное. Я никогда по-настоящему не задумывался об этом.

Табита одаривает меня широкой улыбкой.

– Это означает, что ты мужественный, уверен в себе, решительный и общительный.

– Ох. – Это не те прилагательные, которые я бы использовал для описания себя. – Это на меня не похоже.

– Нет? – Она отправляет в рот кусочек курицы, ее глаза сверкают. – Может быть, это то, кем ты являешься глубоко внутри, и эти черты были просто похоронены в силу обстоятельств.

Я моргаю, переваривая ее слова.

– Возможно.

– И ты определенно смелый. Любой, кто смог пережить подобное и выбраться, оставшись достойным человеком, чрезвычайно храбр.

Моя улыбка встречается с ее.

– Какой твой любимый цвет?

– Синий. Я миротворец.

– Мне кажется, это очень точно тебя описывает. Тебе нравится психология?

Она кивает, потягивая воду со льдом.

– Это моя специальность. Человеческий разум завораживает меня, особенно после того, как… – Короткая пауза, сопровождаемая задумчивым взглядом в мою сторону. – Особенно после выпавшего мне тяжелого испытания. Мой разум был моим единственным оружием в том подвале, и это спасло мне жизнь.