Лотос, рожденный в грязи

– Совсем вы меня запугали и запутали, Валентина, – пробормотал Сергей, выходя вслед за ней на площадку и направляясь к офису. – Я почти до утра читал эту тетрадку, пытался вникнуть, думал – если пойму, может, станет легче…

– Не надо вам это читать, – Тина впустила его в открытую дверь кабинета. – Присаживайтесь, я сейчас чаю сделаю.

– Нет, чаю не надо, спасибо, – отказался Сергей, устраиваясь на диване и аккуратно открывая пакет. – Вот… я, признаться, мало что там понял, может, у вас лучше получится. – Он вынул тетрадь и положил рядом с собой.

Тина, сбросив на вешалку куртку, выложила из рюкзака телефон и блокнот и села в кресло так, чтобы видеть лицо Сергея.

– Я вот о чем хотела с вами поговорить, Сергей. Похоже, вы правы и ваша жена и теща действительно попали в секту. С тещей я еще не общалась, но жена ваша производит впечатление человека, полностью переставшего контролировать свою жизнь. Она делает то, что ей велят в секте, – так всегда проще. Ей не нужно нести ответственность за себя, за дочь, она живет чужим умом, и ей это нравится. Но дело в другом. Мы работаем по Мирославе, и нам нужна помощь всех, кого она любила и кому доверяла до того, как оказаться в секте.

– Не понимаю… – нахмурился Сергей. – Вы ведь ищете тех, кто попал в секты, и возвращаете их к нормальной жизни, верно?

– Верно. Но мы не можем сделать того, что под силу только ближайшему окружению. Мы для нее чужие люди, она будет воспринимать нас как врагов, потому что мы будем лишать ее иллюзий по поводу ее нынешней жизни. Ей нужна будет опора, девочка должна знать, что рядом есть тот, кому она может доверять. Доверять мне она не будет – я разрушу ее привычный уклад. А вот вы, ее близкие, подруги, – вы можете дать ей понять, что поддержите, что будете любить ее любой.

– Любой? – повторил Сергей. – Что это значит?

– Только то, что за пять лет в секте она очень сильно изменилась. И вы увидите уже не ту маленькую девочку, которую знали, а совершенно другого, незнакомого вам человека. Это сложно понять, а принять – еще сложнее. Но если вы хотите вытащить дочь, вам придется работать вместе с нами. И есть еще кое-что. – Тина вздохнула – она очень не любила эту часть разговоров, но без этого обойтись было невозможно. – Может случиться так, что никакие наши усилия не убедят Мирославу в том, что ей нужно остаться с вами. Она выберет секту и вернется. И вам нужно сразу решить, что в этом случае вы должны будете принять ее выбор. Она сейчас взрослая, может принимать решения сама. И даже если ее выбор кажется вам неправильным, вы должны его принять.

– Да я… я сам этот монастырь найду и по бревну раскатаю! – Кулаки Сергея сжались, лицо побелело. – Я не отдам дочь этим бесноватым!

Тина помолчала, глядя на него в упор, и, когда заметила разжавшиеся кулаки, произнесла:

– Все? Пар вышел? А теперь давайте конструктивно. Бывает, что человека просто нельзя вывести из культа. Он так чувствует, он не хочет иной жизни. И у нас не остается никакого выбора, кроме как принять и уважать его решение, сделав при этом акцент на любви. На том, что мы все равно его любим, понимаете? И что наша дверь для него открыта всегда – в любом случае, при любом образе жизни. Я знаю, что сейчас это кажется вам невозможным, чудовищным, неправильным. Но когда вы все это обдумаете, то поймете, что я имею в виду. А вот это «по бревну раскатаю… не отдам…» оставьте при себе. Ну раскатаете – и что? Это вернет вам дочь? Нет. Это зато даст новый сильный козырь в руки тем, кто ее запутал. Они будут внушать ей, что вы чудовище, что вы хотите уничтожить все, что ей дорого, что вы будете ее удерживать силой, – кому лучше? Она начнет вас бояться. Страх кому-то помог? Уверяю вас, что нет.

Сергей опустил голову и долго смотрел на носки своих поношенных кроссовок. Тина понимала, о чем он молчит – об этом молчали практически все клиенты. Приходя в агентство, они все надеялись на то, что детективы сделают всю работу за них – найдут, вернут, объяснят, а они получат в итоге того же самого человека, что был до ухода в культ. Но это никогда так не работало. Психологическое образование, полученное Тиной заочно, позволяло ей понять, почему так происходит, и она всегда пыталась донести это и до родственников жертв.

Почти в каждом культе на втором месте после мантры «мы – не секта», подкрепленной разными примерами, стояла другая – «твои родные будут тебя отговаривать, но это происходит лишь потому, что они не хотят, чтобы ты был счастлив и развивался как личность». И вот эта вторая мантра зачастую была куда сильнее первой. Родные превращались во врагов, и все, что они потом говорили, предпринимали и делали, воспринималось в штыки, как попытка посягнуть на свободу и право быть самостоятельной личностью. И выходило, что люди в культе правы, они заранее знали, что так будет.