Лотос, рожденный в грязи

«Сомневаешься в правильности мыслей? – Иди к духовнику. Одолели соблазны? – Покайся духовнику. Твое тело просит утех? – Покайся духовнику. Согрешила? – Прими наказание от духовника» – и все в таком роде. Обещанная в самом начале тетради райская жизнь начинала казаться сводом тюремных запретов, исполнять которые нужно не раздумывая, потому что только духовник «знает, как правильно».

Дойдя до середины тетради, Тина почувствовала, что у нее чешутся руки от желания взять эту явно не существующую, но так старательно и талантливо выдуманную Анну за плечи и трясти до тех пор, пока из ее головы не вывалится весь этот тюремно-церковный бред. Просмотрев пару цитат якобы из Библии, Тина поняла, что автор тетради просто извратил все, что написано в книге на самом деле. Библию она изучала, без знания основ традиционных верований сложно работать с псевдокультами. И приводимые в тетради цитаты ничего общего с первоисточником, конечно, не имели. Собственно, о чем-то подобном говорил и побывавший на собраниях Геннадий.

Это Тину немного порадовало – значит, она оказалась права, и к религии, как таковой, духовник Василий отношения не имеет, весь этот словесный бред – просто маскировка каких-то иных намерений. И эта нездоровая фиксация на девственности тоже настораживала, говоря в пользу возможности сексуальной эксплуатации.

– Н-да, смесь гремучая – религия и секс, – пробормотала Тина, откладывая тетрадь. – Но резон есть. В монастырь везут девочек как раз в том возрасте, когда у них идет перестройка организма и психики, вот тут бери и дуй им в уши все, что хочешь. А в изоляции от мира, от нормального общения, зато с соблюдением обрядов и послушаний эти семена падают в хорошо удобренную почву. Ладно, с этим более-менее понятно. Интересно, кто автор этой тетради и как она попадает в руки девочек.

У нее была мысль, что подобная тетрадь существует не в единственном экземпляре, но их все-таки не так много, судя по истрепанным страницам и обложке той, что лежала сейчас рядом.

– Наверное, есть какой-то смысл в том, что это именно рукописная тетрадь, а не книга, – бормотала Тина, глядя в окно на запруженное машинами Садовое кольцо. – Лиза говорила, что книги тоже есть, печатные. Но именно рукописный текст, видимо, призван сделать тетрадь чем-то личным, вроде как в руки попал чей-то дневник. Кстати, нельзя исключать, что это и на самом деле дневник, хотя маловероятно – очень уж сложный текст для девичьего дневника. Надо у Лизы тоже об этом спросить.

Снежана снова сидела на скамейке во дворе Инары Васильевны, но сегодня никто не узнал бы в ней ту девушку, что крутилась здесь вчера. На Калинкиной был парик с дредами, темные очки-консервы, расписанная вручную какими-то фразами и одиночными словами на английском и французском джинсовка, под нее на бедра повязана красно-черная клетчатая рубашка, а на ногах – легинсы и высокие берцы почти до колена, выглядевшие так, словно мыты были последний раз в день покупки. Чтобы довести сапоги до такого состояния, Снежана с утра пораньше отправилась на соседнюю улицу, где рабочие рыли котлован, и как следует погуляла там по грязи.

Как и Тине Володиной при первой встрече, она объяснила удивленно уставившемуся на нее в прихожей отцу:

– Ну, папусик… да, знаю, грязная обувь – признак свинства, но это как раз то, что запомнят все, кто меня увидит. А вот моську мою никто даже не опознает потом – сниму я очки или нет.

Она чмокнула его в щеку и выскочила за дверь, на ходу крикнув:

– Вернусь поздно!

И вот она опять заняла место на скамейке, бросая взгляды на светившееся окно в квартире Сомовой, опять видела, как та снует по кухне, готовя завтрак. Снежана тоже подготовилась – в рюкзаке, небрежно кинутом на скамейку, лежал термос с кофе и бутылка воды, а также два больших гамбургера, купленных в булочной возле дома. Мысль о том, что не придется, как вчера, слушать симфонию, исполняемую пустым желудком, очень успокаивала, и Снежана, вставив сегодня небольшие наушники вместо вчерашних огромных, включила в телефоне плейлист с инструментальной музыкой. Ей всегда было важно на работе не отвлекаться на текст в наушниках, потому музыку она предпочитала именно такую.

Примерно через час из подъезда показалась Инара Васильевна с большой хозяйственной сумкой на колесах, которую волочила за собой.

«Ну, похоже, сегодня мы идем-таки в супермаркет, – скептически усмехнулась про себя Калинкина, нехотя поднимаясь со скамьи. – Ну конечно, сегодня-то мне туда не надо, я ж с собой все прихватила, чего б и не погулять среди продуктовых полок».

Сомова действительно направилась в супермаркет, мимо которого прошла вчера. Снежана следовала за ней на расстоянии в несколько метров, стараясь не выпустить из вида. Сумка-тележка облегчала процесс, потому что гремела колесами по брусчатке, и не услышать этот грохот было невозможно.