Лотос, рожденный в грязи

– Похоже, нет тут никого. Может, в лес ушли, траву собирают или шишки-падалки.

– Тут никого нет минимум сутки, – сказала Тина, внимательно глядя на Семена и ожидая, как он отреагирует.

Но он остался абсолютно спокоен:

– Тоже бывает. Могли в дальний скит пойти, мать Марфа тамошнюю тропу знает.

– А сколько вообще их тут было?

– Да кто считал… В прошлый раз продукты на троих притаскивал.

– А когда был прошлый раз? – не отставала Тина.

– Так на той неделе. Ну, убедились – нет никого? Идем обратно, что ли, пока темнеть не начало?

Сержант, до сих пор молча рассматривавший внешнее устройство землянки, вдруг спросил:

– А можно я внутри проверю? Так положено, чтобы убедиться, что нет никого.

– Хочешь – полезай, там не заперто, – равнодушно отозвался проводник, сел на валявшееся неподалеку бревно и закурил.

Митя в буквальном смысле ползком пробрался по лазу к двери, открыл ее и закашлялся:

– Ух ты, воздуха нет совсем… – Он на какое-то время исчез, но через несколько минут вернулся, отряхивая колени и локти: – Пусто. Двое нар, какие-то тряпки, несколько упаковок свечей, зажигалка, посуда какая-то. Больше ничего. И никого. Воздух спертый такой, как они дышат?

– Привыкают, – равнодушно ответил Семен. – Мать Марфа тут уж пять лет живет.

– Пять лет?! – ужаснулась Тина. – Что – безвылазно?

– Да. Это у нее… как там… схима, вот. Сама, добровольно ушла, отвергла, так сказать, все мирское. Ну и послушниц к ней пригоняют, всегда кто-то с ней живет – в наказание или так, в послушание. Ну что, все увидели, что искали? Давайте возвращаться тогда, по темноте трудно идти, – сказал Семен, поднимаясь и бросая потушенный окурок в кострище.

– Так нам в дальний скит надо, – возразила Тина. – Мы же там договорились встретиться.

Семен бросил на нее недовольный взгляд:

– Что, туда народа мало поперлось? Мы еще явимся? Там то же самое, что и тут, разве что землянки побольше.

– Семен, давайте не будем спорить, – мягко, но настойчиво попросила Тина, глядя ему в глаза. – Нас там будут ждать, идемте.

Проводник покачал головой, но подчинился, снова выходя на тропу, но направляясь теперь в другую сторону. Они удалялись от пустого скита, начало темнеть, воздух стал холоднее. Сержант сзади шмыгал носом, видимо, умудрился замерзнуть, хотя одет был тепло. Примерно через час пути Володина вдруг ощутила совершенно четкий, ни с чем не смешивавшийся запах гари.

– Откуда тянет дымом? – спросила Тина, останавливаясь.

Проводник тоже остановился, огляделся по сторонам:

– Не знаю… Тут на много километров тайга, нет никого.

– Может, охотники?

– Да какие… сезон давно закрыт, да и не на кого тут охотиться.

– А волки?

Проводник насмешливо на нее посмотрел:

– Шутите? Какие волки еще? Это выдумки все, нет тут волков. Отец мой и дед всю жизнь здесь прожили, охотились на птицу – глухари там, рябчики, но про волков никогда не говорили.

Тина умолкла, но продолжала принюхиваться – запах становился все сильнее, отчетливее, как будто дым приближался. А ведь где-то впереди должен быть Вовчик с Нарышкиным, полицейскими и проводником…

– Семен, а не могли это наши костер развести? – спросила она, и Семен помотал головой:

– Да вы что! С ними Гришка, он не позволит. Нельзя жечь, сухо, дождей нет давно – а вдруг ветер, и все, заполыхает на километры.

– Но ведь пахнет же дымом! – злилась Тина, с трудом переставляя ноги в больших сапогах. – Не бывает запаха без источника!

– Ну, вам виднее, – покладисто отозвался проводник, останавливаясь, чтобы дождаться все время отстававшую от него Тину и сержанта.

– А Валентина Алексеевна права, – заметил тот, подхватывая Тину под локоть, чтобы та не упала, оступившись на какой-то кочке. – Горит что-то.

– Так я не спорю, – повторил, отмахнувшись, проводник. – Только говорю, что гореть нечему здесь. В ските готовят с утра, потом огонь непременно гасят, а время-то уже послеобеденное, скоро капитально темнеть начнет. А темнеет в наших краях быстро, зря мы на ночь глядя потащились в скит.

– Семен, а почему вам так не хочется, чтобы мы в скит попали? – спросила Володина, и сержант украдкой показал ей большой палец – мол, правильно, так его.

Проводник, не останавливаясь и не оборачиваясь, пожал плечами:

– Мне нет разницы. Надо вести – я веду. Кроме нас с Гришкой, эту тропу никто не знает, ну, мать Марфа разве еще. Припасы в скит с другой стороны подвозят, там старая дорога. А от машины уж на себе мешки волокут послушницы.

– Раз есть дорога, почему из скита никто не сбегал?

– Ну, вы ж тоже про волков спросили, – усмехнулся Семен. – А послушницы с детства этим запуганы, куда бежать… Мало кто мечтает такую смерть принять. Да и далеко до дороги.

– А откуда вы так хорошо нравы в монастыре да в ските знаете? – вдруг спросил сержант, и вот тут Семен на секунду сбился с размеренного шага, запнулся:

– Вот же… ты гляди, чуть ногу не подвернул…

– И все-таки? – не унимался сержант.

Проводник обернулся, оперся обеими руками о палку, положил на них подбородок и посмотрел на сержанта таким взглядом, что Тине стало не по себе. Она осторожно опустила руку в карман и нащупала баллончик с перцем.