Лотосовый Терем

— Нет-нет-нет, какие воры, скорее всего, я сам обронил, сам обронил… — поспешно объяснил Лу Фан. — Откуда в таком месте взяться вору? Совершенно неоткуда.

Фан Добин с человеком по фамилии Ли согласно закивали, и дело было забыто.

Глава 82. Бумажная пагода блаженства

“Оброненное” Лу Фаном платье в данный момент было закатано в одеяло Фан Добина — очень тонкая и лёгкая, почти неосязаемая, газовая ткань совершенно не выделялась. Прошлой ночью он вернулся слишком поздно и не решился снова зажигать лампу, поэтому предмет, найденный в платье вместе с листом бумаги засунул в шкаф — рассудив, что никто не осмелится туда лезть.

Обменявшись любезностями со всеми господами, Фан Добин вернулся в комнату, зажёг масляную лампу и вытащил всё, кроме платья.

В газовых накидках обычно не бывает карманов, и в этом платье, естественно, тоже не было, вещь положили не в карман, а прицепили к подолу.

Это была жадеитовая шпилька.

Шпилька, вырезанная в виде павлиньего пера, гладкая и приятная на ощупь, очень красивая и блестящая, необыкновенно тонкой работы. Фан Добин в оцепенении разглядывал вещицу, но поразило его вовсе не ценность, равная нескольким городам. Такими пользовались только мужчины — это мужская шпилька, а не женская.

Однако… При всём богатстве клана Фан, он никогда не видел настолько великолепной шпильки для волос, подобных не было даже у его старшей и младшей тётушек — первоклассный материал, первоклассная работа, на такую вещь можно наткнуться лишь случайно, но специально заполучить нельзя.

К газовой ткани была прицеплена только шпилька, больше ничего, как и говорил Лу Фан, платье выглядело новым, не похоже, будто кто-то его надевал. Фан Добин взял висевшую в цветочной галерее верёвку — её сплели из трёх оторванных лоскутов ткани, причём на совесть. С тех пор, как ему запечатали двадцать восемь точек, прошли сутки, кровь и ци уже восстановили течение, он схватил верёвку и потянул — удивительно, но она выдержала. При желании её можно было бы спокойно использовать, чтобы удавить или повесить человека, но почему на неё повесили платье? Газовую ткань удержали бы и три волоска, к чему старательно плести петлю?

Странно, странно…

Фан Добин убрал шпильку и верёвку в шкаф, вытащил записку и принялся внимательно рассматривать.

Вчера он уже пробежал её глазами, в ней и правда тоже было что-то написано, вот только не “один сверху один снизу, два сверху два снизу”, а только два слова “девять небес” — и больше ничего. Фан Добин сложил бумажную полоску несколько раз по сгибам — и правда легко получился куб, на нём тоже было несколько линий, расположенных почти как на том, что у Ли Ляньхуа, но их предназначение оставалось неясным.

От дуновения ветра затрепетало пламя свечи, заплясали тени. Фан Добин убрал записку. Фонари в галерее, опоясывающей здание, покачивались от ветра и светились тусклым красным светом. Ночь тянулась медленно, сидеть в одиночестве было скучно, он потёр нос и решил полистать какую-нибудь книгу. Пусть молодой господин Фан пустяками и не занимается, однако прекрасно разбирается что в литературе, что в боевых искусствах, талантлив и начитан, а не только мечом махать умеет.

В комнате имелся книжный шкаф, он не спеша подошёл к нему, поднял голову и скользнул взглядом по корешкам. На полках стояло лишь несколько десятков книг, в основном наподобие “Книги песен” да “Бесед и суждений”. За первым рядом как будто лежало что-то ещё. Он сунул руку за книги, вытащил то, что пряталось за ними, и отряхнул.

В свете лампы взметнулось облачко пыли — эта вещь явно пролежала здесь немало времени. Фан Добин брезгливо отвёл её подальше от себя и помахал, стряхивая пыль, а затем внимательно осмотрел — тоже книга.

Вот только это была переплетённая тетрадь, а не полноценная книга. Фан Добин поднёс ближе масляную лампу — к его величайшему разочарованию, она оказалась не сборником весенних картинок и не редким трактатом по боевым искусствам. Многие страницы пустовали, и как ни подноси к огню, а ни словечка не проявлялось, только на первой крупно написано: “Пагода блаженства”, а на второй нарисовано нечто, напоминающее цветы лотоса, жемчужины и ракушки. Ужасная манера письма не годилась ни в какое сравнение с его вдохновенной кистью и сильно уступала даже каракулям Ли Ляньхуа. Помимо лотосов и ракушек, на третьей странице были изображены шесть невиданных птиц, а все прочие оставались чистыми.

Фан Добин пролистал книжицу несколько раз, но так ничего и не высмотрел, отбросил в сторону, улёгся на кровать, но не успел сомкнуть глаз, как вдруг на балке мелькнула тень — кто-то плавно спорхнул с крыши. Фан Добин молниеносно перевернулся и вскочил на ноги, на миг испугавшись — пока он осматривал находки, оказывается, кто-то в это время подглядывал за ним, лёжа на крыше, а он не услышал ни малейшего шороха. Да кто в мире обладает такими способностями?