Лоцман. Сокровище государя

А некоторые вот не смотрели! Бутурлин неожиданно для себя закашлялся, увидев посреди болота здоровенного румяного парнягу с рыжей косматой бородой. По возрасту – примерно своего ровесника. Парняга стоял по-хозяйски, широко расставив ноги, и истово молился, то и дело крестясь на церковную маковку. Одежда выдавала в молящемся человека непростого – парчовый, с золочеными пуговицами, кафтан, лазоревая, распахнутая на груди ферязь с длинными, завязанными позади узлом, рукавами. Ферязь тоже недешевая – с шелковыми вставками, да по виду – из доброго аглицкого сукна. Вот только шапки на парне не было – видать, позабыл, оставил…

– Господи, Господи, помоги мне в начинанье моем… – крестясь, громко шептал парняга.

Не слабый такой, крепкий – даст в лоб, мало не покажется, да! Да и, верно, тяжел… И как он только до сих пор в болото не провалился? Повезло, верно, ага…

Однако везение сие продолжалось недолго. Окончив молитву, детинушка в очередной раз осенил себя крестным знамением, повернулся, сделал широкий шаг… и со всей дури ухнул в разверзшуюся болотную хмарь!

– Да куда ж ты! Эй!

Опомнившись, Бутурлин скинул кафтан и тотчас же бросился на подмогу, протянул руку…

– Держись! Под себя, под себя греби!

А парень тонул, уже погрузился в болотину почти что по самую шею. Сопротивлялся, барахтался, да намокшая неудобная ферязь неудержимо тянула на дно…

Оп! Схватился-таки парняга за руку… Ну, однако же, и тяжел! Попробуй такого вытащи! Как бы самого в трясину не утянул.

– Давай, давай… Ногами, пробуй, толкайся! И-и-и… раз… и-м-и… два…

Летели прямо в лицо грязные холодные брызги, в сапоги за голенища уже набралась вода. И зипун, и порты намокли, отяжелели…

– И… еще разок… давай… и…

Выбрался парняга по грудь! Вытащили… А дальше уж пошло дело!

– Уфф! – усевшись на кочке, незнакомец вытер рукой лоб, мокрый то ли от болотной воды, то ли от пота.

Похоже, он ничуть не испугался, лишь, успокаиваясь, тяжело дышал. Голубые глаза смотрели властно и строго:

– Спаси тя Бог, брате! Ты кто будешь-то?

– Никита… Никита Петрович Бутурлин… служилый человек… помещик…

– То-то я и вижу – не из простых. Как сам, Никита?

– Да ничего вроде… Только вот вымок, да в грязи, ага.

– Так и я не сух. – Парень гулко засмеялся и, повернув голову, увидел бегущих в болоту людей. Нервная какая-то недобрая складка обозначилась у спасенного возле губ:

– О! Явились не запылились, – бросил он зло. – И где раньше были? Впрочем, сам же им и велел не мешать. Молитва, брат Никита, суеты не терпит.

– Оно так, – пытаясь стряхнуть налипшую тину, согласно кивнул сотник.

Детинушка расправил плечи – коренастый, сильный:

– Ну, что? Ты со мной?

– Да пожалуй, побегу в избу, переоденусь.

– Это правильно. Ну, давай, беги! Здравия тебе.

– И тебе не хворать, человеце.

Не очень-то удобно было сейчас мокрому да грязному стоять, Никита Петрович даже забыл у спасенного и имя спросить, да не до того было – скорей сейчас в избу, переодеться в сухое да махнуть чарочку!

Успел! Выпил чарку, переоделся – но только-только! Едва Никита Петрович накинул на плечи крестьянский кафтан детинушки Семена – уж, что было – как по крыльцу бодро вбежал вестовой:

– Господина сотника князь-воевода Петр Иванович сей же час видеть желает!

Махнув еще одну стопку – вкусная оказалась у Савватия медовуха! – Бутурлин быстро оделся да, прицепив к поясу сабельку, поспешил следом за вестовым.

Князь-воевода ахнул сразу же, едва Никита Петрович ступил на порог крепко натопленной горницы.

– Ой, Никитушка, тебя ли вижу? Это что это ты? В чем явился?

Бутурлин развел руками:

– Так это, княже… В болотину утром упал. А новой одежки нету!

– Господи, господи, – торопливо закрестился Потемкин. – Я б те свою дал… да, боюсь, не впору придется. Ох, Господи, Господи… Нам ведь к самому государю вот-вот идти, Никитушка! Ты слова-то мои ранешние помнишь?

– Так помню! А что? Государь уже здесь?

– Приехал только что, дождались! – воевода озабоченно покачал головой. – Государь отдыхать не возжелал – сразу в дела. Посейчас верфи осматривает, а потом и нас видеть захочет. Что? Одежку-то ладную совсем-совсем взяти неоткуда? Чай, пред царем предстанешь!

– Ну… – Никита задумался. – Разве что у рейтар. Они на днях стирались.

– Вот-вот! – обрадованно засмеялся князь. – Хоть у рейтар возьми… все не в армяке мужицком!

– А ничего, что платье-то немецкое будет?

– Ничего! Государь к полкам нового строя привычный. А уж там, сам знаешь: кто и русский – так по виду от немца не отличишь.

Вернувшись в избу Савватия, сотник первым делом растолкал своего приятеля рейтара:

– Эй, Жюль! А ну, хватит дрыхнуть! Да просыпайся же, черт бы тебя побрал!

– Ке? Кес ке се? Что такое? – продрал глаза спавший на широком сундуке француз. – Ты что с утра ругаешься, мон шер ами? Перепил вчера… А-а-а! Я смотрю, ты уже и сегодня выпил. Как это у вас говорят – пох-мье-лил-ся! И как не стыдно? Меня не позвал!

– Тебя добудишься, как же! – Никита Петрович хмыкнул и покачал головой. – Послушай-ка, майн фройнд. Сам государь приехал…

– О! Государь!

– Так мне бы к нему… А идти-то не в чем! Мое-то платье в грязи…