Лотта Ленья. В окружении гениев

— Да, конечно, я бы с удовольствием теперь выставила свою руку на аукцион. Ведь это произведение самого Макса Эрнста.

Смеясь, он запрокидывает голову назад. Затем почти вызывающе смотрит ей прямо в глаза. Его расширенные зрачки выдают сценарий дальнейшего. Ходят слухи, что он любит женщин и оставляет их несчастными. То, что нужно. Ничего, кроме влечения.

— Вы сегодня выступаете? — спрашивает Макс.

Лотта кивает.

— А завтра?

— Завтра нет.

— Не хотели бы прогуляться со мной вдоль Лиммата?

Je ne t’aime pas — видишь, Курт?

— Почему бы и нет.

Ни один из них не моргает, глядя другому в глаза, пока они не убеждаются, что не ошиблись в намерениях друг друга. Затем Лотта оставляет его стоять на месте и, насвистывая, покидает бар. Она знает, не оборачиваясь, что он с ухмылкой смотрит ей вслед, пока она не исчезнет из его поля зрения.

СЦЕНА 2Неожиданное известие — Париж,

осень 1934 года

В последние месяцы Лотта не задумывалась о том, что за новые повороты судьбы произошли в ее жизни. Но как только она прогуливается по Монмартру рядом с Брави, чувствует себя падшей воспитанницей монастыря, которая должна убедить строгого священника в своей невинности.

Лотта вспоминает ту самую первую прогулку с Максом. Вода Лиммата блестела, как зеленое стекло. По дороге они обращали внимание на разные предметы, которые им казались красивыми или причудливыми, и смеялись. Они оба знали, что это прелюдия, на которую позже у них не хватит терпения. Долго они не продержались. Не прошло и получаса их прогулки, когда Эрнст притянул ее к себе.

— Сколько еще я должен с тобой прогуливаться, пока ты не пригласишь меня к себе в комнату?

— Я думала, ты никогда не спросишь. Боюсь, ты намного лучше своей репутации.

— Тогда мне придется ее защищать.

Он зарычал и с силой привлек ее к себе, впиваясь своими лапищами в ее шею так, что она чуть не задохнулась. Притяжение, которое она при этом почувствовала, с тех пор почти не ослабевает. Они понимают один другого, растворяясь и забываясь подле друг друга. Как родственные души, не оскорбляя, могут потерять себя в опьянении.

Вспоминая эти ночи, Лотта с трудом выдавливает из себя имя Курта в разговоре с Брави.

— Как у него дела?

Поеживаясь от холода, она цепляется за своего спутника, который не вырывается из ее рук, и с благодарностью ощущает сбоку тепло его тела. В этот холодный ноябрьский день едва заметные капельки моросящего дождя проникают сквозь все слои одежды. Лотта уже достаточно хорошо знает Брави, чтобы понять, что его раздражает ее вопрос, но он все равно на него ответит. Можно было бы ожидать, что после вечера в отеле они буду избегать друг друга. Но вместо этого завязалась робкая дружба, хотя он, кажется, все еще не доверяет ей, да и она рядом с ним чувствует себя неуютно, с тех пор как он видел ее в отеле как есть, без прикрас.

Он с пониманием вздыхает.

— У Курта все хорошо, Лотта.

Ах, Брави, выдай, есть ли в жизни Курта кто-то важный! Курт пишет регулярно, а она ему. Он подтрунивал над ней по поводу ленточных глистов, которые беспокоили ее недавно, а она утешала его по поводу псориаза. Лотта помогала ему застраховать машину, они обсуждали денежные вопросы и никогда не жалели слов для поддержки. Но все это не имело никакого значения.

— Я слышал о тебе и Эрнсте. Рад за вас, — говорит Брави.

Лотта не так глупа, чтобы отрицать это.

— Раньше ты был более деликатным. Но все равно, что ты думаешь: в этой истории нет ничего серьезного, только его имя. Мы просто проводим время вместе. Если честно, мы как брат и сестра.

Брави поднимает бровь.

— Брат и сестра? Надеюсь, со своими братьями ты так время не проводила?

— Почему все считают тебя милым? Отвратительная мысль. Если бы ты их знал, то не говорил бы такого. Мне надо себя чем-то занять, чтобы не вешаться Курту на шею. Разве ты не этого добивался?

— И поэтому, конечно, надо вешаться на шею следующему.

— Господи… Брави, сказать тебе, в чем твоя проблема? Ты слишком большое значение придаешь физическому. Честно, это всего-то как хорошая бутылка вина. Ты получаешь легкое приятное опьянение, но если перепьешь, на языке остается приторный вкус. К любви это не имеет никакого отношения.

Брави щурит глаза, а потом смеется.

— Мне это не нравится, но иногда мне кажется, что жизнь была бы проще, если бы все думали так, как ты.

— Вот видишь.

Она предупредительно покоряется:

— Но твоя жена, наверное, рада, что ты со мной не согласен. Как Фридель?

Ей трудно представить их вместе. В ее понимании Абраванель соблюдает обет безбрачия.

— Мы думаем поехать в Америку, — говорит Брави.

— И вы тоже?

Что-то у нее внутри сжимается. Курт пока еще во Франции, но это ненадолго, потом он покинет страну. Его недовольство быстро растет — как и число тех, кто поносит его из-за еврейского происхождения.

Лотта толкает Брави локтем.

— Я думаю, что буду даже немного скучать по тебе.

Он ухмыляется:

— Да? А я ведь даже не знаю, нравишься ты мне или нет.