Лотта Ленья. В окружении гениев

Теперь Лотта уверена, что проиграла. Курт говорит как человек, который уже принял решение и не оставляет вопрос открытым. Даже если он вынужден был принять это решение рационально и вопреки своим чувствам, он будет его придерживаться. Нерешительность никогда нельзя было причислить к его слабостям. Но Лотта не может пережить отказ с легкой улыбкой.

— Я совсем забыла, что у меня встреча.

Она должна покинуть это место, пока не втоптала в грязь свое достоинство.

Проходя мимо, она целует его в щеку.

— Пока, мой лягушонок. Боюсь, что мне теперь надо поторопиться.

Когда она нажимает на ручку двери, сердце в груди бьется, как встревоженный воробей.

— Ленья, малышка, ты не ответила на мой вопрос.

Лотта замирает. Она отпускает ручку и медленно поворачивается. Его глаза увлажнились, и ее вдруг тоже. Она бежит к нему, опускается на колени и осторожно снимает очки с носа.

— Если они упадут в воду, я прыгну за ними. — Она гладит его лицо. — Правда, Курт, в этот раз я совершенно уверена. Мы должны быть вместе. По-другому нельзя.

Они перестают целовать друг друга, только когда перехватывает дыхание. Курт вдыхает воздух. Он улыбается, отвечая:

— Я тоже так думаю.

СЦЕНА 6Отъезд,

сентябрь 1935 года

Когда прощальный гудок корабля возвещает об отплытии, Лотта машет со своей палубы совершенно незнакомым людям внизу. При этом у нее такой размах, что она случайно задевает человека, стоящего рядом.

— Ай!

Это режиссер Макс Рейнхардт с перекошенным от боли лицом хватается за горло.

Лотта закрывает рот руками:

— О, извините, пожалуйста.

— Ничего, — хрипит тот. — От вас всякого можно ожидать. В вас столько энергии.

— Спасибо за комплимент. Это ведь так интересно, правда?

— Ну да. Вы отправляетесь на новую родину и вам, конечно, интересно. Для меня же это просто гастроли.

— К сожалению. — Лотта старается улыбнуться.

Рейнхардт не реагирует.

— Неужели мне надо уехать и оставить все, что я накопил за тридцать пять лет? Думаете, легко покинуть свою родину?

— Я покидаю не родину, я убегаю из Шербура. А до этого жила в Париже, Лондоне, Берлине и Цюрихе. А родилась в Вене. Моя родина, наверное, стоит впереди. — Она показывает на Курта, который уже отвел свой взгляд от берега и задумчиво смотрит на море. — Может быть, вы передумаете, когда будете там, господин Рейнхардт. Вы обязательно почувствуете вкус этой страны. Подумайте только о Бродвее. Какие возможности там откроются!

Он усмехнулся уголками губ.

— Может быть, нам стоит сначала эту пьесу довести до конца. Кто знает, как американцы ее примут.

— Она им обязательно понравится. Если я правильно поняла, вы хотите сначала показать ее на открытом воздухе под навесом?

Речь идет о первом заказе Курта из Нового Света. Поэт Франц Верфель уже согласился написать текст к спектаклю.

Рейнхардт кивает.

— Гигантский навес. Его поставят в Центральном парке. Я хочу, чтобы для ньюйоркцев, привыкших к сенсациям, это было что-то особенное.

— В Центральном парке? Как удобно. Тогда из отеля мы будем добираться к вам пешком. Я рассматривала Америку на карте. Не думаю, что там часто ходят пешком. Что считаю прекрасным.

В самом деле, мысль о безграничных просторах, имеющих столько возможностей, кажется Лотте восхитительной. Она встретит ковбоев, индейцев, небоскребы и негров, а еще попробует эти булочки с толстой сосиской внутри.

За ужином, когда корабль уже вышел в открытое море, они сидят в зале между колоннами на обитых парчой стульях под великолепно расписанным сводчатым потолком. Официанты неустанно снуют туда-сюда. Несмотря на суету, ни одна салфетка, перекинутая через руку, не падает. Тем временем Макс Рейнхардт рассказывает, как однажды потащил весь актерский состав в театр, чтобы показать Лотту в «Пробуждении весны».

— Я им сказал: «Посмотрите на этот пример жизненной силы. Именно так надо исполнять Ильзе. Так и никак иначе».

Лотта смотрит на него сияющими глазами.

— Правда? Я этого не знала.

— Это моя Лотта. — Курт берет ее руку и игриво целует. — Я уверен, что сам бог восхищается ее энергией. Вы просто чудо, дорогая.

Послушать этих мужчин, так можно поверить, что ей действительно удастся завоевать американский континент. Ведь в Европе у нее уже получилось добиться успеха.

Официанты подают настолько свежее фуа-гра, что оно тает во рту, потом мидии, речного угря и экзотически приправленный ананас. Лотта закрывает глаза и наслаждается восхитительным взрывом вкусов.

— Какая роскошь! Чувствуешь себя виноватой, когда думаешь о тех, кто остался.