Лотта Ленья. В окружении гениев

– Какой позор. – Звонкий голос Луизы звучит даже резко. – Мы не должны были позволить этому зайти так далеко.

– Мы?

– Мы должны были сильнее противостоять этим коричневым, если бы только воспринимали их всерьез.

– Никто из нас не думал, что их нужно воспринимать всерьез. Но многие, похоже, приветствуют их как своих.

– Это хуже всего. Сейчас то и дело чувствуешь себя среди людей совершенно одиноким.

Лотта думает о Курте в своем домике – и о том, что скоро этот домик останется совсем пустым. Тогда его надо будет срочно продать. Ведь если дом долго остается без хозяев, вандалы разбивают окна и мочатся в палисаднике.

– Пойдем выпьем кофе с тортом, прежде чем разберемся с вещами в доме.

– Давай лучше покончим с этим побыстрее! – возражает Луиза. – У нас нет времени, если хотим управиться до вечера.

– Ты права. Но… знаешь, на минутку. Пожалуйста.

Только последнее, совсем тихо произнесенное слово, кажется, смягчает Луизу:

– Ну хорошо.

Они идут в первое попавшееся кафе. Там молча сидят рядом и смотрят в окно. Группа молодых людей с нарукавными повязками проходит мимо. Луиза наклоняется к Лотте и тихо говорит ей на ухо:

– Ни один человек не верит, что бедный парень сам догадался поджечь этот ящик. Мы считаем, что за этим стоят нацисты: они сделали это, чтобы потом устроить еще больший ад. Только посмотри, какая у них теперь красивая униформа. Они ведь ее не должны сами шить из чего попало. Такие хорошие вещи теперь имеют спрос, их изготавливают на фабрике.

Лотта напряженно помешивает сахар в чашке, не решаясь возразить лучшей подруге, несмотря на оптимизм, который на самом деле уже не особенно-то ощущает. До сих пор она опасалась выказывать беспокойство и старалась все смягчать, смеясь:

– Эти недоумки сами себя угробят.

Наконец-то она перестала оспаривать существование опасности, но не потому, что засомневалась, а потому, что знает темную магию слов, которая придает вещам ужасную силу, если их произносишь.

– Может быть, и тебе пора на время забыть обо всем этом, Луиза, – шепчет она. – Здесь у нас больше ничего не осталось, а где-то все двери открыты.

– И куда же мне деться?

– В Лондон, я тоже скоро собираюсь туда. Помнишь, в декабре я выступала в Париже? В зале сидел Эдвард Джеймс. Англичанин, фантастически богат. Он сказал, что хотел бы со мной поработать. Такую певицу, как ты, он просто с руками оторвет. Я спрошу его.

Да, стоило послушать Курта и оставить рулетку ради гастролей «Махагони» в Зале Гаво. Восторженные крики до сих пор звучат у Лотты в голове, как и льстивые похвалы эксцентричного мецената Джеймса, который сидел в зале – и с тех пор обожествляет ее. Он не откажет ей в просьбе.

– Это было бы прекрасно.

Лотта закатывает глаза. Она ловит безучастный тон подруги.

– Ты из Берлина вообще уезжать не хочешь?

– Мне кажется, это неправильно. Что станет со страной, если все здравомыслящие люди исчезнут?

– Тебе не надо оставаться в Лондоне навсегда. Просто посмотри город. Он тебе понравится. Обратно ты можешь вернуться в любое время. Но потом, наверное, будет нелегко на это решиться.

Лотта хватает свою подругу за руку.

– Да согласись же, бестолковая, я бы тебя сразу куда-нибудь пристроила.

– Ну ладно. Ты выиграла, – сказала Луиза.

На этот раз она улыбалась по-настоящему. Лотта, довольная, откинулась назад. Луизе понравится в Лондоне. Лотте понравилось. Необъяснимо, как же она могла так долго оставаться вдали от сцены.

– Ну что, пойдем? – Она показывает на нетронутый торт со сливками.

– Я попрошу, чтобы его быстро упаковали для Харраса. Ему может понадобиться сладкое утешение, ведь сегодня вечером любимый хозяин уедет.

– А Курт не может взять его с собой? Он ведь так привязан к этому псу.

– Боюсь, что нет, – если бы Курт знал, где остановится… Домработница с Харрасом будет держать оборону, пока мы не продадим дом.

Вскоре они покидают кафе, и Лотта тихо вздыхает.

– Вот так все и заканчивается.

Под мышкой она несет картонную коробку с тортом. На трамвае по дороге в Кляйнмахнов они почти не говорят, и когда сходят – тоже. Не успели они сделать несколько шагов, как громкий крик заставляет их вздрогнуть. В нескольких метрах перед ними падает мальчик. Его окружает группа молодых людей. Один из них на ходу бьет свою жертву в бок так сильно, что тот со стоном скрючивается.

– Эй, вы! – почти одновременно кричат Лотта и Луиза.

Но молодые люди уже исчезли за углом, ни разу не обернувшись.

Луиза вцепилась в руку Лотты.

– Ты видела? Они ударили его исподтишка и пошли себе дальше.

– Столько парней против одного ребенка, – соглашается Лотта. – Трусы.

Они бросаются на помощь мальчику. Лотта подает ему обе руки, чтобы помочь встать. А Луиза аккуратно отряхивает его дырявые брюки, хотя и безуспешно, стараясь убрать хотя бы свежую уличную пыль. Старая грязь все равно остается.

Ему вряд ли больше десяти лет, и он точно не из богатого района.

– Все нормально, – смущенно говорит мальчик. Под носом у него сопли и грязь. – Не надо.

Он вытирает глаза кулаком, но его помощницы уже заметили слезы.