Ловчие (СИ)

Он хотел её ударить, схватить, разворовать, растоптать, но что-то ему мешало. Он бился в визгливой истерике, то расплываясь туманом, то вновь обретая узнаваемые черты. Но женщина стояла прямо, в упор не видя кружащей возле неё сущности, в которую превратился ненасытный правитель Пхукета, и чью кончину сегодня праздновали даже духи. Мир рябил. Но даже сквозь толщу заторможенной реальности я слышал эхо. Простые люди на площади кричали имя женщины в змеиной маске:

— Нонго! Нонго! Нонго!

Еле как распрямившись, я увидел готовых изрыгнуть огонь факиров - наступал финал. Ещё пару секунд промедления, и всё. И на всю оставшуюся жизнь я - лишь вместилище для прожорливой твари, очередной Ли, который будет уводить вечно куда-то спешащих иностранцев в джунгли и кормить ими своего хозяина. Нет, лучше уж помереть.

Я шагнул уже не таясь, одновременно с командой для факиров. И взвыл, будто в огне очутился сам, но одеревенелые ноги не дали мне упасть.

Пуповина лопнула, и Прет распрямился, оставив бессмысленные попытки покарать актрису, игравшую его некогда жену. Я решил, что он бросится на меня, думал бежать, но не мог сделать больше и шагу. На месте оставался и Прет. Обрывками нашей с ним связи я ощущал: он слишком жаден, чтобы променять сладость редкой мести на какое-то жалкое вместилище. Ведь это представление разыгрывали не каждый год, и оно ещё не подошло к концу.

Я не прогадал.

— Колдунья! Колдунья! - вдруг донеслись выкрики из храма, и откуда-то из-за трона на сцену выскочили несколько вооружённых короткими мечами мужчин. Они схватили Нонго и поставили на колени.

— Смерть колдунье!..

— Смерть!.. Смерть!.. Смерть!..

Я падал... Медленно, как сквозь воду. Внутри что-то пульсировало, жгло, словно из меня наживо вырвали часть внутренностей, брёвна храма ходили ходуном, а пыль, застилавшая его, взялась мутно-красным. Дышать стало настолько тяжело, будто весь небосвод довлел надо мною одним. Лица людей и морды всевозможных сущностей находили друг на друга, они скалились мерзко и с ненавистью, как если бы это я был виноват во всех их бедах.

Последней мелькнула странная мысль: или буду виноват.

Удар об брусчатку площади оказался даже приятным. Надо мной вдруг нависло что-то красное, беспокойное, эдакий недоваренный краб, кричащий громогласно:

— Нина, твою м-м-мать, вызывай скорую!..

Глава 15

В глаза будто кто соли насыпал, а потом ещё и воском залил. Они так не болели со времён практики в технаре, где я-раздолбай учился на сварщика и на первом же занятии от души нахватался “зайцев”.

Рядом кто-то был, но я не мог понять кто. Со слухом тоже творилась какая-то фигня: звуки то наскакивали полупьяной ватагой старых друзей в день рождения, то исчезали все разом, включая собственный голос. Оставалось только осязание.

Я совершенно точно лежал на кровати, причём скорее всего на больничной койке, хоть и не типично мягкой и удобной. Очухиваться в больнице уже становилось доброй традицией. В руку входила игла капельницы. Глюкозка, хмыкнул я, старая подруга!.. Привязанный к шортам шнурок оказался на месте, я потянул за него и коснулся смартфона. Надо же, не потерял. И не срезал никто, пока я был в отключке!.. Так ещё начнёшь, чего доброго, в людей верить.

Я потянулся в сторону и нащупал халат, а под ним что-то мягкое и тёплое - бедро!

— Ой!.. - пискнула женщина. На этот раз слух вернулся очень вовремя. Я убрал руку, начал было извиняться на своём кривом английском, как вдруг услышал: - Ничего-ничего. Лежите. Сейчас будут процедуры. У вас сильное отравление…

Она ведь совершенно точно говорила по-тайски! Чем угодно готов был поклясться - я понимал её! Более того, ещё миг, и заговорил бы сам, ответил бы женщине, но тугой позыв, будто из меня наживо потянули желудок, сбил всю решимость побеседовать. Меня вырвало, а тёплые сильные руки держали в нужном направлении. Они же спустя минуту безжалостно влили внутрь, кажется, целое ведро воды, чтобы рвота повторилась. Протестовать не имело смысла.

После непродолжительных экзекуций я остался один. Странно всё это, подумал я. Не должно быть так. Помнится, отзывы о тайской медицине, конкретно об отношении местных властей к туристам без медстраховки, были не из приятных. А тут и уход, и постель, и палата одиночная - я прямо уверен был, что здесь никого, кроме меня! Ну не Владимир же заплатил за всё? Хотя, руку-то он приложил точно. Ведь его голос я слышал над собой в последний момент праздника на горе. Выходит, они всё же нашли способ попасть на Пхукет. На свою голову. Русские, они ж, сука, не сдаются…

Воспоминания о вчерашнем дне вышибли напрочь весь легкомысленный настрой. Заглянув в храм, я ужаснулся. В нём будто Иго побывала! Всюду пыль, стены исцарапаны и перепачканы чем-то, экраны заляпаны. Мои сущности вели себя не типично, если не сказать большего. Жигуль сидел на жопе неподвижно и молчал. Смотрел перед собой, словно бы вдруг осознал всё бренность гремлинского бытия. Его не радовал даже на две трети заполненный столбец собственного прогресса. А лихо…