Love is above all (СИ)

С одной стороны, мне было так тошно от того, что я сейчас сижу здесь и, пытаясь оправдать самого себя, жалуюсь на жизнь. Да ещё и кому жалуюсь? Девушке. Девушке, которая уже и не знает, куда бы деться и что конкретно сказать. А вот с другой стороны, мне жутко хотелось наплевать на все свои принципы и дать волю эмоциям. Как бы странно это ни звучало, но Ира оказалась тем человеком, который смог проникнуться до самого больного. Не знаю, с чем и как это связано, но у нее это получилось. Она не делала ничего сверхъестественного, говорила всё те же банальные фразы, которые я мог услышать и от Гагариной, и от Рудковской, но что-то в ней было другое… Может быть, взгляд, в котором читалось сочувствие, а вместе с ним и осознание даже некой своей вины во всей этой истории. А может быть, важную роль сыграло и то, что она сама, толком меня не зная, решила рассказать о своей непростой жизни. Не знаю, не понимаю…

В такие моменты я всё сильнее убеждаюсь в том, что наша жизнь всё же нереально непредсказуема. Ещё с утра я и подумать не мог, что посреди ночи буду сидеть пить кофе с той, которая мне в кошмарных снах снилась. Я серьёзно. Это её «Ира» около полугода мне везде мерещилось и не давало спокойно спать.

— Да я сам во всём виноват, знаю. Я вообще не имею права её в чем-то упрекать или обвинять. Этот жуткий эгоизм с моей стороны меня самого раздражает, но ничего поделать с этим я тоже не могу, — отпивая глоток уже остывшего кофе, я посмотрел на свою собеседницу и увидел на ее лице то ли некое непонимание, то ли разочарование. Ира слегка нахмурила брови и, задумавшись, посмотрела куда-то в сторону. — Просто, понимаешь, вся эта история настолько затянулась, запуталась, что поскорее хочется, чтобы это уже закончилось и всё вернулось на свои места, — выражение её лица так и не изменилось, а зрачки активно забегали из стороны в сторону. — Я не хочу её торопить, я…

— Дим, извини, что перебиваю, — опустив наконец глаза в свою чашку, девушка нервно обводила контуры белой посуды, ещё больше выдавая дрожь в пальцах. — Ты несколько раз за наш разговор упомянул про то, что ты так сильно виноват перед ней, что не имеешь права… Что ты предал её, что боишься, что она ещё не простила… Я сначала думала, что это я как-то не так воспринимаю эти слова, но… — черные густые ресницы медленно раскрываются, а карие глаза смотрят прямо на меня, пытаясь скрыть то ли испуг, то ли смущение, то ли ещё что-то. — Пелагея тебе так ничего и не сказала? — не знаю, как это можно объяснить, но уже в эту секунду я почувствовал, что всё, сейчас что-то будет… Я даже не стал отвечать на вопрос, а лишь неуверенно покачал головой, внимательно изучая реакцию девушки напротив. В голове поселились тысячи возможных вариантов того, что мне придётся услышать, но ни один из них почему-то не предвещал совершенно ничего хорошего. — В августе мы, не поверишь, совершенно случайно с ней встретились в торговом центре. Знаешь, я тогда подумала, что это прямо судьба какая-то, — на губах Иры внезапно появляется горькая ухмылка, глаза бегают по всему помещению, а мое сердце незамедлительно ускоряет ритм. — Мы с ней довольно долго в тот день разговаривали и… Мне тогда показалось, что хоть чуть-чуть, но я смогу помочь, исправлю свою трусость что ли, — что? — Дим, ты только не нервничай. Я понимаю, нужно было раньше… — брюнетка накрывает мою руку своей ладонью, которая, кстати, такая же холодная, как и в прошлый раз, а я задерживаю на мгновение дыхание, словно уже знаю, что услышу в следующую секунду. — Не было никакого предательства, Дима. У нас вообще с тобой ничего не было. И она знает об этом.

у б и т

[…]

Яркие огни ночного города нереально быстро мелькают за окном, не позволяя хоть что-то разглядеть, и даже не нужно смотреть на спидометр, чтобы окончательно убедиться в том, что машина летит с экстремально бешеной скоростью. В салоне автомобиля и без того стоит смешанный запах кофе и алкоголя, а сейчас к ним ещё и добавится никотин. Без него вообще никак. Не отрываясь от дороги, я достаю из кармана долгожданную сигарету и начинаю уже считать секунды до того момента, когда я уже наконец доеду до этого чертового дома.

В голове полная каша и нет какого-то чёткого осознания того, что сейчас вообще происходит. Даже все чувства между собой перемешались, тем самым полностью блокируя доступ хоть к какому-то адекватному восприятию ситуации.

Ох, Димка–Димка, как многого ты не знаешь…

Никогда не смей осуждать Полю. Слышишь? Никогда…

Я очень надеюсь, что однажды у Польки хватит смелости, и она обязательно всё тебе расскажет…

Этого не может быть! Просто невозможно! Гагарина… Нет. Да как такое возможно? Почему? За что? Она знала обо всех моих переживаниях, обо всех моих мыслях… Я выворачивал этому человеку всю свою душу наизнанку, ища помощи и поддержки. И я находил всю эту проклятую поддержку в ней.

Какого черта вообще?

Не играл, но всё же предал, Дима…

Это ты меня предал, а не я тебя…

Это ты говорил мне свои никчёмные слова о любви, которые по сути-то ничего не стоили.