Love of My Life. На всю жизнь

Квартира была в хорошем состоянии — в ней недавно сделали косметический ремонт. Очевидно, перед сдачей хозяева вызывали бригаду профессиональных уборщиков, отчего в помещении стоял сильный запах дезинфицирующего средства, к которому примешивался легкий душок влажного коврового покрытия. Я заплатила сумасшедшие деньги водителю фургона за то, чтобы он проделал путь в триста миль на северо-запад и перевез сюда кровать, на которой раньше спали мы с Лукой, диван, телевизор, несколько горшков с растениями, чьи шансы на выживание с каждым днем стремительно падали, коробки с книгами и компакт-дисками, а также всякие другие мелочи и дорогие мне предметы, которые либо пахли Лукой, либо были прожжены его сигаретами, запятнаны вином, которое он пролил, либо были им куплены, выбраны, сломаны или починены.

В квартире было холодно. Я включила центральное отопление на полную мощность и устроилась перед старомодным трехсекционным электрокамином в гостиной, ожидая, пока воздух в помещении прогреется. Так как квартира находилась под крышей и потолки были наклонными, необходимость в шторах отпадала. Но я все равно повесила на окна тюлевые занавески, оставив неприкрытым только окно задней спальни. Вид темного холма, на котором раскинулось кладбище, действовал на меня успокаивающе.

Я нарушила свое обещание и не стала сообщать Анжеле о своем прибытии в Уотерсфорд. У меня не было никакого желания разговаривать с ней.

Постелив постель, я достала грелку и одеяло с электрообогревом. За много лет эта кровать привыкла к нашим с Лукой телам. Теперь мне придется привыкать спать на той стороне, где когда-то спал Лука, повернувшись лицом к тому месту, где прежде лежала моя голова и чувствуя бедрами то легкое углубление, где раньше были его бедра. В таком положении я смогу смотреть в окно и засыпать, чувствуя себя настолько близкой к моему мужу, насколько позволяют обстоятельства.

Эти выходные я посвятила обследованию окрестностей и обнаружила, что чувствую себя очень неуютно, выходя из дому в одиночку. Я ощущала себя иностранкой в чужой стране, языка которой не знаю и культуры которой не понимаю. Несколько раз, заходя в магазин, я испытывала приступ паники, потому что не знала, где найти то, что хотела купить. Даже говорила я не так, как окружающие. Я слишком долго прожила в Лондоне и успела утратить свой северный акцент. В воскресенье я решила доехать до центра на автобусе, но, стоя на остановке, внезапно поняла, что не знаю ни номера, который мне нужен, ни того, сколько стоит билет. Отказавшись от своего намерения, я бегом вернулась в квартиру. Заперев за собой дверь — этот барьер между мной и внешним миром, — я прислонилась к ней спиной, стараясь унять дрожь в руках и уже в который раз задаваясь вопросом, не сошла ли я с ума.

К счастью, на первом этаже студенческого общежития в конце нашей улицы был небольшой супермаркет. Ассортимент продуктов, которые он предлагал, был вполне достаточным для того, чтобы я могла продержаться довольно долгое время. А учитывая то, что в другом конце улицы, примерно на таком же расстоянии от моего дома, находился винный магазин, у меня не было особой нужды путешествовать по городу.

У меня также не было необходимости работать — Лука много зарабатывал и позаботился о том, чтобы застраховать свою жизнь на крупную сумму. Кроме того, я уже вела переговоры с агентством о сдаче в аренду нашего лондонского дома, и они заверили меня, что это можно быстро и легко устроить. Конечно, когда-нибудь мне все-таки придется найти работу, чтобы не деградировать, но с этим можно было повременить. Я займусь ее поисками, когда почувствую себя сильнее, а пока все, что мне было нужно, находилось на расстоянии короткой пешей прогулки от моей квартиры.

К понедельнику я уже почувствовала, что начинаю осваиваться в своем новом жилище: привыкла к тому, как открываются и закрываются двери, знала, какая конфорка газовой плиты не работает, и насколько нужно повернуть в ванной кран горячей воды, чтобы она была идеальной температуры. Я заполнила крохотные кухонные шкафчики банками с консервированным супом, галетами и коробками с сухими завтраками — едой, которая не требовала никаких забот в приготовлении. Телевизор тоже работал исправно. Все мои насущные потребности были полностью удовлетворены. Теперь пришло время навестить Луку.

Март в том году был таким же холодным, как январь. Деревья и кусты «Аркадской Долины» выглядели еще более черными и мрачными, чем во время похорон. Казалось, что даже молчаливые ангелы на надгробиях сгорбились под порывами ветра и от этого выглядели особенно печальными.

Я шла вверх по холму к могиле мужа. Несмотря на мрачность окрестного пейзажа, я испытывала странное, иррациональное удовольствие от того, что снова нахожусь так физически близко к Луке.