Love of My Life. На всю жизнь

На Пасху Марк пригласил меня в «Маринеллу» на семейный обед. Я сказала, что не считаю эту идею удачной. Он возразил, что если я не приду, то будет еще хуже. Люди могут подумать, что я избегаю встреч с семьей, потому что мне есть что скрывать.

Подобная мысль даже не приходила мне в голову.

— Все будет хорошо, — продолжал убеждать меня Марк. — Стефано и Бриджет прилетают из Лондона. Они расстроятся, если тебя не будет на пасхальном обеде. Папа уже говорил с Анжелой. Он убедил ее, что во имя памяти Луки ты всегда должна быть желанной гостьей в нашем доме. И уж если мама может сделать над собой усилие, то ты и подавно сможешь. Ты обязательно должна прийти. Если не ради себя, то хотя бы ради Луки.

— Ради Луки?

— Да.

В Портистоне не так много мест, где можно перекусить. И хотя в «Маринелле» никогда не подавали традиционных воскресных обедов, ресторан все равно был очень популярен как среди туристов, так и среди местных жителей. Обедать здесь по воскресеньям было настоящим удовольствием. Обстановка была теплой и домашней, еда — обильной и вкусной. Пасхальное воскресенье было особенным днем. Вся семья собиралась, чтобы отметить не только праздник, но и неофициальное открытие летнего сезона.

В семье Феликоне существовала традиция собираться вместе по всем большим праздникам. Сыновья, невестки и даже внуки, которые уже были достаточно взрослыми, помогали за стойкой, на кухне и в зале ресторана. Это создавало потрясающую семейную атмосферу. После обеда поток посетителей редел. Проводив последнего гостя, Маурицио запирал дверь, и семья садилась за стол, чтобы насладиться совместной трапезой. Даже для паршивой овцы вроде меня подобные мероприятия всегда были в радость. Маурицио умел принимать гостей. Он был щедрым и радушным хозяином, обожающим свою семью.

Но отныне все изменилось. Луки больше не было. Мои позиции в доме Феликоне никогда не были сильными, а теперь я стала особенно уязвимой. Меня пригласили на семейный обед, и я понимала, что должна предложить свою помощь. После долгих размышлений я решила позвонить Маурицио и спросить, не нужна ли им лишняя пара рук на кухне или в ресторане. С одной стороны, мне не хотелось приехать прямо к обеду и весь вечер испытывать угрызения совести из-за того, что Анжела и Натали целый день сбивались с ног, останавливаясь лишь для того, чтобы перемыть мне косточки. С другой — я очень надеялась на то, что мое предложение помочь будет отвергнуто.

Маурицио был сама доброта.

— Как это мило с твоей стороны, Оливия, — сказал он. — Но боюсь, что после стольких лет отсутствия ты вряд ли сможешь помочь нам в зале.

— Я могла бы мыть посуду, — весело ответила я, прекрасно зная, что он никогда не позволит мне это делать.

Маурицио смущенно откашлялся и попросил меня немного подождать. Я слышала, как он о чем-то советуется с Анжелой, но не могла разобрать, что они говорят. Единственное, что я расслышала — это «bambini», «Натали» и «poveretta» (бедная девочка). Голос Анжелы звучал резко. Маурицио отвечал тихо и спокойно.

Через некоторое время я снова услышала его в трубке.

— Было бы очень хорошо, если бы ты согласилась посидеть с детьми, чтобы Натали могла помочь Марку в ресторане, — сказал он. — Ты ничего не имеешь против?

— Конечно нет, — ответила я. — Только я не уверена, что Натали будет в восторге от этой идеи.

— Предоставь Натали мне.

Я положила трубку, жалея о том, что вообще ее сняла. Черная собака тоски, которая во время разговора сидела у моих ног, внимательно прислушиваясь, многозначительно вздохнула и запрыгнула мне на плечо. Под ее тяжестью моя спина согнулась колесом. Без Луки на семейном торжестве я буду совсем чужой. Ведь теперь меня вообще ничто не связывает с семейством Феликоне. За столом, где все друг другу приходятся либо супругами, либо детьми, либо родителями, либо братьями и сестрами, мне не было места.

Субботняя ночь накануне Пасхи показалась мне бесконечной. Хорошая погода сменилась бурей атлантического масштаба.

Устав от телевизора, я записалась в центральную библиотеку Уотерсфорда и взяла целую кучу книг, но оказалось, что я переоценила свои способности к концентрации. Мне следовало взять какое-нибудь легкое, необременительное чтиво — детектив или любовный роман. Но я боялась детективных романов. Я не хотела наткнуться на какое-нибудь заключение медицинской экспертизы с подробным перечислением телесных повреждений. После того, что произошло с Лукой, я бы этого просто не выдержала. И в моем нынешнем состоянии вряд ли я смогла бы адекватно воспринимать описания любовных игр и множественных оргазмов.