Про китайцев, хотя, в конечном итоге, мы даже подружились, я ничего, если честно, не понял. Кто они были? Откуда взялись? Вроде бы, они тут торговали, но в то же время не могли выехать, и это каким-то образом было связано с тем, что лопнул Союз, а до того, кажется, некоторые из них (но не все) были студентами. Очень запутанная история.
Они постоянно варили лапшу в чашках и кипятильниках, частенько ругались и иногда плевались на пол. Еще очень смеялись, когда узнали, что у русских нет "ци", что такое "ци", тем более, я так и не понял. Ну хоть не пошлая шутка, и на том спасибо.
Еще суки варили на кухне (если повезет) и в комнате (вообще атас) жутко пахучие мази из какого-то адского травяного дерьма. Вроде бы их они и продавали. Как раз такой херотой и пахло — остро, до рези в глазах.
— Чем пасет? — спросил я. Мне никто не ответил, они так и смотрели на меня, живенько, но без улыбок. А я так и стоял в дверях, тогда Жуй Фей (как я узнал после) похлопал рукой по своей кровати.
— А, — сказал я. — А ты где будешь спать?
Жуй Фей снова похлопал по кровати.
Мне отчего-то жутко захотелось оторвать Паше усы. Если он и сидел, то не зря. Я, конечно, не думаю, что закрывают исключительно очень плохих людей, но Пашу бы точно не помешало еще по разику.
— Еб твою мать, — сказал я, китайцы продолжали на меня смотреть. — Суки вы.
Они молчали, ну и враждебнее не стали, это точно, я так с этого угорел, что можно их на блядь посылать и на хуй, а они только лупают глазками. Хоть какая, подумал, будет радость. Хотел еще пойти Пашу потрясти, а потом решил, что крыша у меня над головой есть, а могли бы ведь и убить вообще, так что, может, не так все плохо.
Я пристроил свои вещи, порошочки драгоценные особенно, под кровать и сказал:
— Тронет кто — убью.
Молчание. Но люди — всегда люди, так что где-то как-то они меня поняли. Ноги гудели, руки болели, я решил немножко полежать, просто глядел в потолок, пока китайцы хуячили вонючую мазь в пластиковые баночки. Потом рядом лег Жуй Фей, словно так у нас с ним было всегда.
В общем, никакие порошки я в тот день продавать не пошел, хотя мне ужасно не терпелось с ними расстаться. Я лежал и читал "Охоту на Снарка", слушая писклявую, взвинченную китайскую речь. Стишок не очень большой был, я его докончил быстро, но потом гонял по кругу раз за разом, пока не охуел.
Я хотел вернуть этого интеллигента из моего вчерашнего поезда и спросить его. Или даже выйти на улицу и спросить кого угодно: кто такой Снарк? Нет, сама история, на самом деле, была почти понятная: люди на букву "б" охотятся за непонятной зверушкой, от которой разит привидением. Ну, магическое животное, ясное дело.
Но в то же время что сукин этот сын имел в виду-то? Кто такой Снарк и на кой хуй он упал странной команде странного корабля?
А кто такой тогда Буджум?
Короче, удолбанный стишок для детей-упорышей это ведь только вершина айсберга, да? Не могло все быть таким простым и глупым, и я чувствовал в Снарке (а тем более — в Буджуме) какую-то загадку, может быть, вообще главную в нашей жизни. Впал в какое-то странное возбуждение, ворочался на кровати, мешая Жуй Фею, перечитывал и перечитывал строчки. Там было откровение, только я не знал, какое именно. И если Снарк — главный вопрос, то Буджум, может быть, главный ответ? Но я не понимал, только волновался и мозги себе ебал.
Даже выдумал стишок по мотивам, на тот же ритм (ну или около того):
Вот ищу я ответ, а ответа все нет.
Что за Снарк этот Снарк, ради Бога?
Жизнь без Снарка — не жизнь, было все заебись.
А теперь себя чувствую лохом.
Приколитесь? Не, ну поэт я хуевый, но надо ж было мне как-то жить с этим знанием. Ничего меня еще так не впечатляло. Вот бы узнать, кто такой Снарк, ну хотя бы, когда час мой настанет, чтобы Бог спустился и сказал мне:
— Снарк — это ты.
А на самом деле я Буджум, ха-ха.
В общем, первый мой день в Москве, он не был про тяжелую работу и не был про красивую Красную Площадь, в уродливой общаге на скрипящей кровати я читал один и тот же стишок снова и снова. Половину книги занимал английский оригинал, но я английского не знал, а захотелось выучить вот.
Потом я уснул, и снилось мне, что я поехал в Англию и стал там всех спрашивать, кто такой Снарк, а люди мне говорили, что Снарк живет с королевой в Бирмингемском (именно так, а не как по-настоящему!) дворце и поебывает ее иногда.
Проснулся я от тычка под ребра. Надо мной стоял китаец, но не тот, который еще недавно рядом лежал (хотя я не был уверен). Вроде бы это был какой-то новый китаец.
— А? — сказал я.
— Чжао Хуй, — сказал он.
— Сам пошел на хуй, — ответил я.
— Нет, — сказал он. — Чжао Хуй — это я.
Акцент у него был смешнючий, я сразу заулыбался.
— Вася, — ответил я, стараясь удержаться от смеха. — Вася Юдин.
— Вася, — повторил он. — Чжао.
— Чжао, — сказал я, вернее попытался.
— Не "Джао". Чжао, — ответил он мне.
— Ну ладно, — сказал я, потирая глаза. Чжао Хуй еще постоял надо мной, потом сел рядом. Он спросил:
— Что ты любишь есть?
Вопрос был странный, может быть, с подвохом. Или, подумал я, принято у них так.