Ловец Чудес

– Вы как хотите, – Эрис выбралась из толпы и встала рядом с Акселем, – а я собираюсь отправить на тот свет парочку ублюдков.

Рядом с горгоной встала Чиэса. На груди ее белоснежное кимоно было испачкано алым. Лицо лисицы осталось спокойным, но из-под подола показались раздраженно подрагивающие хвосты.

– Мы вас прикроем, – сказал Кох.

Охотники достали оружие и присоединились к Акселю и остальным. Гномы выступили вперед, и самый смелый из них, кудрявый, с мясистым носом, сказал:

– Пусть громила выломает несколько прутьев из наших клеток. Мы им все колени поотшибаем, ага, да!

В стороне остался только Хелай. Он смотрел на происходящее, но, казалось, ничего не видел. В его глазах не было понимания, только мертвые воды океана. Эхо подошла к нему и хотела было что-то сказать, но он резко прижал ладонь к ее рту и оттолкнул сестру от себя.

– Хелай! – Я выступил вперед, но Эхо преградила мне путь.

– Не нужно. – Она покачала головой. – Не тронь его.

– Он…

– Мой брат, – жестко закончила Эхо. – Никто его не тронет.

Филипп раздал гномам прутья от решеток, вервольфы первыми начали подниматься по лестнице, остальные потянулись следом. Теодор выглядел болезненно бледным, но уже мог идти самостоятельно. Эхо шла рядом с Хелаем, Нобу полз по потолку, Аксель замыкал шествие. Эллиллоны жужжали, псы Рута рычали, Кох подобрался, и я снова отметил, как сильно он похож на постаревшего скандинавского бога.

Дым все еще застилал глаза, но я чувствовал Ловцов – их было много, я слышал биение их сердец. Но я ощущал кое-что еще – они боялись. Ритм их сердец был лихорадочным, слишком быстрым, я знал, что их ладони вспотели, что они напуганы.

– Давайте отомстим им за наш дом, – сказала Эрис, на мгновение остановившись.

– И за Капитана, – добавил гном.

– За Капитана! – подхватили остальные.

Вервольфы первыми вырвались в холл, раздался выстрел, а затем началось нечто невообразимое.

Ловцы использовали дымовые шашки. Кто-то кричал. Я видел вспышки пламени, слышал вопли гномов и крики, наполненные болью. Схватив Хелая за локоть, я потащил его к окну, выбил стекло локтем и сказал:

– Выбирайтесь!

– Я не пойду! – заупрямилась Эхо.

– Спаси брата. – Я указал на отчужденного, будто окаменевшего Хелая. – Его просто убьют!

Теодор без лишних слов подхватил Эхо на руки и выскочил в окно. Оставив ее на асфальте, он вернулся и так же легко подхватил Хелая. Я кивнул ему и бросился в гущу боя, надеясь не ранить никого из Чудес.

Выстрелы участились, я не понимал, кто стреляет – Ловцы или Охотники. Под ногами лежали тела, рычали волки, чей-то крик оборвался. Рядом промелькнула тень, я бросился за ней и увидел вдруг то, что описать был не способен: чудовище на мощных лапах, уродливую морду с рядом зубов и несколько хвостов, выбивающих из рук Ловцов оружие. Я бросился на обезоруженного человека и без лишних сожалений свернул ему шею. Пить их кровь не хотелось, меня тошнило от одной мысли об этом.

Вдруг задрожали окна, а через мгновение стеклянная крошка брызнула в разные стороны. В холл ворвался неистовый ветер, а с ним вампиры – бесплотными тенями они бросались на Ловцов и валили их на пол, рвали глотки, впивались когтями в податливую плоть.

Начался пожар – голодное пламя лизало стены справа от нас. В рассеявшемся дыму я увидел Акселя, его пылающие глаза, вены, словно налившиеся раскаленной магмой. Воздух вокруг него дрожал от жара.

– Помоги!

Лола тащила раненого Рута. Я подхватил его и бросился к окну, выпрыгнул на улицу, положил Охотника на асфальт и спросил:

– Ты как?

– Подстрелили, – пожаловался Рут, прижимая руку к ране на животе.

– Алая поможет тебе, а пока, – я вгрызся в свое запястье, – пей!

Охотник приник губами к ране не раздумывая. Спустя несколько долгих мгновений он отстранился и, поморщившись, кивнул мне.

– Теперь не смей умирать, иначе станешь вампиром! – предупредил я и одним прыжком забрался в окно.

Нобу висел на потолке и сдавливал шею Ловца хвостом. Ноги мужчины дергались в предсмертных конвульсиях, гномы молотили по ним железными прутьями. Эллиллоны кидались на врагов бесстрашно, вцеплялись в них зубами и валили на пол. Один из волков терзал труп Ловца, ярчуки Рута загнали в угол еще одного. Я узнал в нем Эндрю и, переполненный мрачным торжеством, направился к нему.

Он выстрелил, пуля обожгла грудь, но я не остановился. Слишком велико было желание прервать его жизнь собственными руками.

– Чудовище! – закричал Эндрю, продолжая жать на спусковой крючок. Обойма пистолета была пуста. – Убийцы!

Меня окружали Чудеса. Они вытирали кровь об одежду, скалились, рычали, их глаза сверкали в полумраке холла. Огонь пожирал лестницу.

Эндрю обмочился. Он остался один среди тех, на кого годами охотился, и теперь знал: им неведома пощада.

– Убьем его? – Гном постукивал прутом по ладони.

– Обратим в камень. – Эрис небрежно прислонилась к одной из статуй, в которую превратила Ловца.

– Мы его отпустим, – сказал я.

Чудеса зароптали. На лице Эндрю отразилось недоумение.