Ловец сбежавших невест

- Тристан, - нежно произнесла она. - Я могу все исправить. Я могу все вернуть! Повернуть время вспять. Хочешь? Я для тебя сделаю все. Верну всех людей, что были тебе дороги. Король будет говорить с тобой и попросит прощения и твоей любви, вы с ним будете играть в шахматы и пить вино, а по ночам я буду ждать тебя, Тристан! Я обещаю, что вычерпаю до дна твою страсть и твои силы, ведь в моем сердце так много желания любить тебя! И это будет не мороком, не наваждением, это будет настоящим! Теплая податливая живая плоть… Ты же знаешь, я была красива, я была первой красавицей! Мужчины сходили с ума, увидев меня обнаженной! Художники не могли передать моей прелести! Я терпела эту жуткую, больную, изуродованную  оболочку столько лет, не залечивала мои раны магией лишь для того, чтобы снова иметь возможность сделать тебе предложение! Я не хочу тратить ни капли только лишь на себя. Мне одной это не нужно; я мертва. Но если ты согласишься, я оживу. Подумай, Тристан! Ты спасешь меня. Ты оживишь человека, избавишь от страданий. И сам… сам получишь такую любовь, о какой и не мечтал!

Тристан оглянулся.

Тени его счастливого лета манили его. Ему казалось, что он ощущает вкус молодого вина на своих губах, и королевский отеческий ласковый взгляд обжигал его душу. Но…

- Но дело не только в непочтительном предложении, - произнес Тристан, отстраняя от своего лица ее ласковую ладонь. - Вероятно, я бы пережил и это, если б хотел. Дело в том, что ты опоздала, Офелия. Тогда - ты опоздала. Я уже был влюблен, и эта женщина была дорога мне долгое время. И сейчас ты тоже опоздала. Другая дерзкая девчонка завладела моими мыслями и моим сердцем.

Красивые черты Офелии исказились от ярости, очарование летнего вечера рассеялось, и вместе с ним и красота девушки.

Она отпрыгнула от Тристана, словно он обжег ее своими словами, оскалила зубы.

- Что? - вскричала она. - Рыжая вампирша?! И это ты мне говоришь, святоша?! А как же служение чистой магии?!

- Она не охотилась, - холодно произнес Тристан. - Она чиста. Ты сама же ее и очистила, вычерпав всю черноту из ее сердца. И после всего - она отреклась от черной магии. Да и к чему лукавить! Сердцу не прикажешь, Офелия. Ее, рыжую, нахальную, я люблю. А тебя нет. Это чувство даже не зарождалось в моем сердце по отношению к тебе. Поэтому - нет. Второй раз - нет.

- Нет? - прорычала Офелия, вся трясясь от злобы. Казалось, что ее паровое сердце забилось сильнее, щелкая поршнями, да так, что вот-вот могло взорваться. Черты живой части ее лица перекосило так, будто спазм стянул все разом мышцы, и она потеряла всяческий человеческий вид. - Нет?!

Ее голос перерос в трубный рев. Олени маралы ревут в лесной чаще тише.

- Я вижу, - провыла она, - ты хорошо подготовился ко встрече с демоном?! Что это такое на твоей руке, мерзавец?! Что это такое, я тебя спрашиваю?

Голос ее стал грубым, механическим, словно все человеческое в ней вдруг отказало, и осталось только неживое, сотворенное нечистыми руками.

Тристан бросил взгляд на свою руку - на нем сверкал перстень с крупным красным камнем, тот самый, что он выбрал в качестве оберега. Этой рукой Офелии он не касался; при всей своей массивности и красоте, перстень был мал на мужскую руку, и Инквизитор еле смог надеть его на безымянный палец левой руки.

- А что такое, моя красавица, - Тристан ловко отпрыгнул от Офелии, которую, как казалось, ярость вот-вот разорвет на куски. - Не нравится мое кольцо? С чего бы? Сдается мне, что оно только демонам не по вкусу! Ах, Офелия, Офелия! Как ты была хитрой лживой змеей, так ею и осталась!

Всю романтическую влюбленность с Офелии как ветром сдуло, осталась только безумная злость. Ее механическая рука взметнулась вверх, Офелия крепко сжала вместе металлические пальцы с остро отточенными ногтями, и они превратились в подобие заточенной лопатки, широкого и короткого клинка, который этот полумеханический монстр не преминул вонзить - нет, не в Инквизитора, тот оказался слишком юрок, - в стену, напротив того  самого места, где только что была голова Тристана.

Разлетелась штукатурка и мелкие камешки, щепки, отколовшиеся от деревянной балки. Офелия с рычанием вырвала импровизированный клинок из разбитой стены и обернулась к Инквизитору, снова нацелившему на нее свой черный клинок.

- Это такая твоя любовь?! - паясничая, притворно удивился Тристан, удерживая Офелию на почтительном расстоянии. Она рычала и рвалась вперед, но при любом ее выпаде черный  меч Инквизитора встречал ее, и ей приходилось отступать назад, чтобы не напороться на него. - После всех твоих пылких слов - вот это?! Дорогая, вы самое непостоянное существо в этом мире! С таким переменчивым характером с вами опасно иметь дело!