Ловец снов

Но одно он увидел ясно: кожа на животе Маккарти свисала двумя большими пустыми бурдюками. Картина была чем-то знакома Джоунси, и он, немного подумав, сообразил: так выглядел живот Карлы после рождения каждого из четверых детей. Чуть выше бедра Маккарти кожа всего лишь покраснела, но на животе была испещрена крохотными синими рубцами. Если Маккарти и забеременел, то, должно быть, какими-то паразитами, цепнем или килостомой, или чем-то в этом роде. Только вот что поделать с этой плесенью, растущей в пролитой крови, и словами, сказанными им, перед тем как лечь в постель Джоунси?

Внемли, стою и стучусь у порога твоего…

Сейчас Джоунси невероятно жалел, что откликнулся на стук. Нет, говоря по правде, жалел он о том, что сразу не пристрелил Маккарти. Да. Теперь он это видел с невыразимой ясностью, иногда посещающей бьющийся в тисках ужаса разум, и в этом состоянии сознавал, что лучше всего было бы послать пулю в Маккарти, прежде чем в глаза бросились оранжевые жилет и кепка. Во всяком случае, это отнюдь не повредило бы, а возможно, и помогло.

– Стой у двери и помалкивай, – пробормотал Джоунси.

– Джоунси… скажи только, он еще жив?

– Не знаю.

Джоунси сделал еще один шаг и почувствовал, как пальцы Бива разжались: очевидно, тот исчерпал все запасы выносливости.

– Рик, – осторожно окликнул Джоунси голосом человека, старающегося не разбудить ребенка. Голосом человека, узревшего мертвеца. – Рик, вы…

Мужчина на толчке пронзительно громко пукнул, и комната немедленно наполнилась едким смрадом экскрементов и авиационного клея.

Чудо еще, что душевая занавеска не расплавилась, подумал Джоунси.

Из унитаза донесся всплеск. Не «плюх» шлепнувшегося в фаянсовую чашу дерьма. Скорее похоже на резвящуюся в пруду рыбу.

– Боже всемогущий, ну и вонь! – охнул Бивер, прикрывая ладонью нос и рот, отчего речь получалась невнятной. – Но если он пердит, значит, должно быть, живой. А, Джоунси? Он все еще…

– Заткнись, – очень тихо велел Джоунси, пораженный собственным спокойствием. – Только заткнись, ладно?

И Бив заткнулся.

Джоунси наклонился ближе, так что смог разглядеть небольшой кровяной мазок на правой брови Маккарти, красный нарост на щеке, кровь на синей пластиковой занавеске, табличку с шутливой надписью УГОЛОК РАЗМЫШЛЕНИЙ ЛАМАРА, висевшую еще с той поры, когда здесь был биотуалет, а воду в душ приходилось качать насосом. Он заметил слабый студенистый проблеск из-под прикрытых век Маккарти, трещины на губах, казавшихся в белесом свете фиолетовыми и воспаленными, втягивал ноздрями омерзительный запах и, казалось, видел, как к потолку поднимаются грязно-желтые столбы, как у горчичного газа.

– Маккарти! Рик! Вы меня слышите? – Он щелкнул пальцами перед полуприкрытыми глазами. Ничего. Он лизнул тыльную сторону ладони, поднес сначала к ноздрям, а потом ко рту Маккарти. Ничего.

– Он мертв, Бив, – сказал Джоунси, отступая.

– Черта с два! – возмущенно, почти оскорбленно ответил Бив, словно своей смертью Маккарти попрал все законы гостеприимства, и несмотря на весь ужас ситуации, Джоунси едва не улыбнулся, столько абсурдной обиды звучало в тоне Бива. – Он только сейчас выдал на-гора новую порцию, я сам слышал.

– Мне кажется, это не…

Бив ринулся вперед, больно притиснув пострадавшее бедро Джоунси к раковине.

– Кончай, парень! – прошипел он и, вцепившись в круглое веснушчатое вялое плечо Маккарти, стал ожесточенно трясти. – Вставай, слышишь? Ну же, слезай с толчка!

Маккарти медленно накренился вперед, и Джоунси вдруг показалось, что Бивер все-таки прав, что малый все еще жив, жив и пытается встать. Но тут Маккарти повалился с трона в ванну, зацепив головой синее прозрачное облако занавески. Оранжевая кепка свалилась. Череп с костяным треском ударился о фарфор, и Джоунси с Бивом, цепляясь друг за друга, завопили от ужаса, внезапно сгустившегося в этой приветливой, выложенной голубым кафелем комнатке. Задница Маккарти походила на скособоченную луну с гигантским кровавым кратером в центре, местом неистового извержения. Все это Джоунси увидел мельком, прежде чем Маккарти окончательно исчез в ванне, и занавеска, взлетев в последний раз, опустилась, как театральный занавес в трагическом финале. Но и в эту долю секунды Джоунси показалось, что дыра была не меньше фута в диаметре. Может ли такое быть? ФУТ? Конечно, нет!

В унитазе что-то плеснулось снова, достаточно сильно, чтобы разбрызгать капли кровавой воды на голубое сиденье. Бивер хотел было нагнуться, посмотреть поближе, но Джоунси, сам не понимая почему, захлопнул крышку.

– Нет, – бросил он.

– Нет?

Бивер попытался вытащить из нагрудного кармана зубочистку, захватил сразу с полдюжины и уронил на пол. Зубочистки, как бирюльки, раскатились по полу. Бив растерянно посмотрел на них и поднял глаза на Джоунси. В них стояли слезы.

– Как Даддитс, старик, – сказал он.

– О чем это ты, во имя Господа?

– Неужели не помнишь? Он тоже был почти голый. Те твари стащили с него все, до трусов. Но мы спасли его.