Ловец Видений

— Наши шансы растут.

Глава 8. Создать и отпустить

— Тринадцать негритят отправились поспать, — негромко напевала Мария, болтая в воздухе ногами. – Один свалился в речку – осталось их двенадцать.

Они с Григом и Августом-Робертом сидели на широкой и ровной каменной плите, одной из многих, разбросанных вокруг, будто костяшки исполинского домино. Для пущего сходства каждая плита делилась пополам бороздкой, а на обе половинки были нанесены какие-то символы.

Коварное болото давно уже осталось позади. Теперь они шли по местности, которую хотелось назвать заброшенной стройплощадкой. Каменные блоки, колонны, плиты…

— Двенадцать негритят отправились поспать, — продолжала распевать Мария. – Шалунью ветром унесло – одиннадцать осталось… Август-Роберт! Почему ты не поёшь?

Она ткнула локтем сидящего между ней и Григом мальчика, строго посмотрела на него.

— Настроения нет, — буркнул Август Роберт. – И песня плохая.

— Песня хорошая! – возразила Мария. – Классическая. Хочешь, будем ее петь политкорректно? Одиннадцать маленьких индейцев отправились поспать… Один решил покушать – и их осталось десять!

Григ наблюдал, как симулякры расчищают дорогу. В принципе, пройти и сейчас ничего не мешало, но путь вел через несколько каменных арок и Мария логично предположила, что те могут обрушиться им на головы.

Поэтому сейчас симулякр Креча (при помощи симулякров Ли, Лины, Марии и Кати) рушил одну арку за другой и расчищал дорогу.

— У женщин выживаемость лучше, — сказал Григ. – Ну, судя по нашему раскладу.

— Это потому, что мы умнее, — сказала Мария. – Шучу. Потому что мы осторожнее. Женщина более важна для выживания рода.

— Кто бы спорил, — согласился Григ.

— Десять негритят отправились поспать, — продолжала горланить Мария. – Но двое подрались – и их осталось восемь!

— Не совсем верно, — сказал Григ. – Но один пожадничал – и их осталось девять. Но другой вспылил – и их осталось восемь.

Мария замолчала. Посмотрела на Грига через голову Августа-Роберта.

— Ага, — сказал Григ. – Дошло до меня. Медленно, как до жирафа. Но дошло.

— Только не говори, что ты читал «Божественную комедию», — сказала Мария. – Не поверю!

— Не читал, — кивнул Григ. – Но у меня футболка была.

Казалось, Мария впервые растерялась.

— Какая еще футболка? При чем тут футболка?

— Красивая такая, с принтом. «Карта ада» Боттичелли. И там было аккуратненько отмечено по кругам ада – где, как и за что.

— Без рвов, полагаю, — кивнула Мария. – Впрочем и тут без рвов. Иначе нас послали бы большим составом.

— Если я не ошибаюсь, то сейчас будет… ложь? – спросил Григ.

Мария молча кивнула.

— Это хорошо, — сказал Григ. – Это значит, что ты не рискнешь мне соврать, когда я стану задавать вопросы. Соврешь – умрешь.

— Я могу не ответить, — заметила Мария.

— Можешь, — согласился Григ. – Но зачем тебе это? Мы же не враги. У нас похожие цели. И нас, настоящих людей, осталось всего трое. Мы можем дойти, симулякров на четыре оставшихся круга хватит с запасом. Верно?

Он похлопал Августа-Роберта по плечу и сказал:

— Мы тебе не мешаем? У нас не слишком взрослый и скучный разговор?

— Не мешаете, — мрачно ответил мальчик.

— Не боишься, что мы тебя подставим под удар?

— Я должен дойти, вы меня будете защищать, — равнодушно сказал Август-Роберт. – Куда вы денетесь без меня.

— А покажешь артефакт? – спросил Григ.

Август-Роберт покачал головой.

— Григ! – предостерегающе сказала Мария.

— Не беспокойся, — поморщился Сноходец. – Я не собираюсь играть в Боромира и Фродо. Так, вопрос.

Август-Роберт не ответил. Щурясь, смотрел на двойника Креча – тролль медленно убирал с дороги исполинскую балку. Даже для него груз был почти неподъемен.

— Так что, Мария… ты знала? – спросил Григ.

— Я читала несколько вариантов Пустошей. Они разные, но чаще всего мир за Окраиной сводится к вариациям на адскую тему.

— Почему? – спросил Григ. – Что это значит? Страна Сновидений – в аду? Нет, подожди… мы идем как бы изнутри… Страна Сновидений окружена адом?

Мария поморщилась.

— Ну какой ад, Григ? Мы современные и здравомыслящие люди.

— Тогда что все это значит? – Григ развел руками. – Нас охватывает та или иная пагубная страсть – тоска, похоть, чревоугодие… Кто-то ей поддается – и гибнет, после чего остальные могут пройти. Как ты это объясняешь?

— Я могу ошибиться, — сказала Мария. – Учти, это не будет ложью.

Григ кивнул.

— Сон и смерть – явления родственные, — осторожно сказала Мария. – Как считали древние, бог смерти Танатос – родной брат бога сна…

— Морфея, — поддакнул Григ.

Мария рассмеялась.

— Григ! Меня то удивляют твои знания, то поражает твое невежество. Ты один из немногих людей, полноценно живущих во Сне – и ты считаешь богом сна Морфея?

— Я вообще не встречал ни одного бога, — ответил Григ. – Но если не Морфей, то…

— Гипнос. Бог сна – Гипнос, бог смерти – Танатос. А Морфей – это прекрасный юноша, бог сновидений. Улавливаешь разницу?

— Я улавливаю, что педерастически озабоченные древние греки каждого второго бога представляли в виде прекрасного юноши, — сказал Григ. – Август-Роберт, заткни уши!

Мальчишка презрительно фыркнул.